Вот так и получилось, что теперь, с трудом скрывая скверное настроение и морщась от воспоминаний минувшей ночи, Альбус заглатывал овсянку, с трудом сдерживая приступы тошноты. Холодная склизкая каша проскальзывала в горло и комками плюхалась прямо в желудок. Чувство было такое, будто он глотал лягушек. Вот если бы полить эту гадость сиропом…
Словно прочитав его мысли, сидевшая рядом Минерва, встрепенулась:
— Ах, Альбус, ну что же вы молчите?! Я бы передала, — подхватив со стола клубничный сироп, она попыталась налить его в директорскую кашу.
— НЕТ! — Дамблдор выхватил у неё из-под руки тарелку, и сироп растёкся по льняной скатерти, превращаясь в некрасивую красную лужу. Альбуса затошнило сильнее. Сироп сладкий, липкий… Липкий! ЛИПКИЙ! Липкий как проклятые полоски, в которых он вчера запутался, словно муха в паутине!
Должно быть крик получился уж очень громким и отчаянным. Ученики, как по команде, оторвались от своего завтрака и уставились на преподавательский стол. МакГонагалл испуганно шарахнулась в сторону и толкнула Синистру, которой почему-то именно в этот злосчастный момент потребовалось потянуться за кофейником. Проклятая посудина опрокинулась, разбив вазу с фруктами и залив несколько футов белоснежной скатерти тёмной коричневой жидкостью. У Дамблдора в глазах заплясали мошки. Темнота! Тьма и липкая ловушка, сковавшая движения! Беспомощность…
— Альбус?.. — МакГонагалл выглядела шокированной.
— А… да. Не нужно сладкого. Ограничения. Всё-таки возраст… — выдавил Дамблдор, с трудом подавив приступ неизвестно откуда накатившей паники. Зря он выбрал овсянку. Нужно было есть яичницу. Но яичница с яркими жёлтыми желтками, так напоминавшими цветом лимонные дольки… Липкие сахарные дольки…
По телу директора пробежала дрожь отвращения и он покрепче сжал челюсти, опасаясь, что его всё же стошнит. Обещая себе, что не будет думать о липком, Дамблдор отвернулся от МакГонагалл и с трудом подавил стон. Сидящий слева растерянный Флитвик машинально намазывал на тост душистый густой мёд.
Этого Альбус уже не сумел вынести. Подскочив с места, он бросился прочь из Большого зала.
Странное поведение директора от внимания студентов не ускользнуло, и вскоре его сопоставили со слухами о ночном нападении. Кто-то из особо наблюдательных старшекурсников заметил, что волосы и борода у директора не совсем настоящие и хотя бы отчасти являются не очень стойкой иллюзией. Это породило множество догадок и предположений и, разумеется, после этого всеобщий психоз пошёл на новый виток.
Очередной страшной байкой, в которую уверовали почти все ученики, Хогвартс был обязан, как ни странно, Дадли Дурслю. Посмотрев с друзьями «Ночь живых мертвецов», он просто не мог не поделиться с братом впечатлениями и очень подробно расписал всё в своём блокноте. Ну а Гарри посчитал, что будет настоящим преступлением не воспользоваться такой классной идеей и упустить удобный шанс накалить страсти… В результате почти вся школа оказалась убеждена, что Хогвартсом теперь управляет то ли зомби, то ли лич. Немногие сомневающиеся, в основном из числа магглорожденных активно доказывали, что директор после нападения мутирует…
Да-да, сплетни о том, что директор умудрился запутаться в предназначенных для ловли насекомых липучках, по школе всё же расползлись и это вызвало очень неоднозначную реакцию. С одной стороны многие дрожали от страха, поскольку считали, что запутался он там вместе с акромантулом, а значит, существовала равная вероятность: и того, что он был убит и превратился в зомби, и того, что начал мутировать от укуса. С другой стороны, это породило массу шуток, анекдотов и насмешек. И пусть они были не особо явными и пересказывались только в кругу друзей и шёпотом, авторитет Дамблдора всё же пошатнулся.
Как и кто распустил подобные слухи, не знал никто, даже Гарри, но он неизменно радовался всякий раз, когда репутации директора наносился ещё один, хотя бы самый маленький удар. Было, правда у Гарри подозрение, что про директорские неприятности растрепал всем Пивз, но никаких доказательств тому не нашлось, а если бы и нашлись, то Гарри был не в претензии. Выпущенный, наконец, на свободу, полтергейст носился по всему замку, устраивая провокации и подливая масла в огонь всеобщей истерии, но маленьких слизеринцев и Филча с его кошкой обходил по широкой дуге, свято чтя договор.