Лора и Мэри забрались на свою кровать и уселись на ней спиной к Кэрри, а мама принесла им свою шкатулку с пуговицами.
Шкатулка была полна почти доверху. Когда мама начала собирать пуговицы, она была меньше, чем Лора, и в шкатулке у нее были пуговицы, собранные еще ее мамой, когда та была маленькой девочкой. Там были пуговицы красные и синие, позолоченные и посеребренные; были резные пуговицы с изображенными на них крохотными замками, мостами и деревьями; были переливающиеся черные пуговицы, расписные фарфоровые пуговицы и пуговицы, похожие на сочные ягоды смородины, и даже одна пуговка в форме собачьей головы. Увидав ее, Лора завизжала от восторга.
— Ш-ш-ш! — зашикала на нее мама. Но Кэрри не проснулась.
Все эти пуговицы мама дала им, чтобы они сделали бусы для Кэрри.
Больше Лора не жалела, что ей приходится сидеть в землянке. Теперь они играли с Кэрри, давали ей все, что она попросит. Они укачивали ее и пели ей, а как только Кэрри засыпала, принимались за бусы.
Мэри брала один конец шнурка, а Лора другой. Они выбирали те пуговицы, которые им больше нравились, и нанизывали их на шнурок. Потом, отодвинув бусы подальше, смотрели, что получилось. Иногда они снимали одни пуговицы и надевали другие, а случалось — снимали со шнурка все пуговицы и начинали сначала. Им хотелось, чтобы их бусы были самые красивые на свете. Наконец мама сказала им, что завтра Рождество и что бусы надо закончить сегодня.
Им долго не удавалось уложить Кэрри. Она бегала, кричала, скакала, пела, взбиралась на скамейки и спрыгивала вниз. Она никак не могла угомониться. Мэри уговаривала ее посидеть спокойно, как полагается маленькой леди, но Кэрри не желала сидеть спокойно. Лора дала ей подержать Шарлотту, но Кэрри стала размахивать ею, а потом швырнула ее о стену.
В конце концов мама взяла Кэрри на руки и стала укачивать. Лора и Мэри боялись шелохнуться. Мама напевала все тише и тише, а Кэрри моргала все чаще и наконец закрыла глаза. Но стоило маме замолчать, глаза у Кэрри снова широко открылись, и она закричала: «Еще, мама! Еще!» Наконец она все же заснула. Тогда Лора и Мэри быстро-быстро кончили нанизывать бусы. Мама связала концы шнурка, и бусы были готовы. Теперь на них нельзя было заменить ни единой пуговки. Бусы получились очень красивые.
Вечером после ужина, когда Кэрри уже крепко спала, мама взяла чистую пару ее чулочков и подвесила к краю стола. Лора и Мэри, уже переодетые в ночные рубашки, опустили бусы в один чулочек. Когда все было сделано и они собирались лечь в кровать, папа спросил:
— А вы, девочки, разве не повесите свои чулки?
— Но я думала... я думала, Санта-Клаус собирается принести нам лошадей, — сказала Лора.
— Может, и так, — сказал папа. — Но ведь маленькие девочки всегда вешают в сочельник свои чулочки.
Лора не знала, что и думать. И Мэри тоже. А мама достала из бельевого ящика два чистых чулка и подвесила их рядом с Кэрриными. Лора и Мэри, озадаченные, легли спать.
Проснувшись, Лора первым делом услышала, как в печке потрескивает огонь. Она приоткрыла один глаз и увидела при свете лампы, что ее чулок, подвешенный к столу, раздулся.
Лора с воплем выпрыгнула из постели. Мэри бросилась следом за ней, а Кэрри проснулась. И в Лорином и в Мэрином чулках лежали два одинаковых бумажных пакетика, а в пакетиках — по шесть леденцов. Таких красивых леденцов они еще не видели. Их даже жалко было есть. Там были леденцы в виде сплетенных разноцветных ленточек, и в виде коротких палочек с цветами, нарисованными на плоских концах, и совсем круглые полосатые леденцы. В одном Кэрри- ном чулочке тоже были четыре красивых леденца. В другом лежали бусы из пуговиц. Когда Кэрри увидела бусы, глаза и рот у нее стали совсем круглые. Она завизжала от восторга и схватила бусы, потом снова завизжала. Сидя у папы на коленях, она глядела то на бусы, то на свои леденцы, вертелась и смеялась от радости.
Пришло время идти кормить скотину, и папа сказал:
— Как вы думаете — есть для нас что-нибудь в хлеву?
Тогда мама сказала:
— Одевайтесь побыстрее, девочки. Вы можете пойти вместе с папой и посмотреть, что он там найдет.
Была настоящая зима, поэтому им пришлось надеть чулки и башмаки.
Мама помогла им застегнуть башмаки на все пуговки и заколоть шали под подбородком. Потом они выбежали из дома.
Все вокруг было серое, кроме красной полосы на восточной стороне неба. Ее отсвет падал на клочья серо-белого снега, застрявшего в сухой траве на стенах и на крыше хлева: снег был тоже красный. Папа ждал в дверях хлева. Он засмеялся и пропустил их внутрь.