Так и оказалось.
— Я врач, — сказала женщина, обращаясь к Алексею. — Проходила мимо… — Она помолчала и, как бы отвечая на безмолвный вопрос Алексея, добавила: — Насколько я могу судить, ничего страшного не случилось. Вы родственник?
— Сосед, — сказал Алексей. — Так вы думаете, ничего страшного?
— Насколько я могу судить, — повторила женщина. — Сейчас мальчика доставят в больницу, и тогда все станет ясным.
— В больницу? — испуганно прошептала Настя, словно только теперь поняв, как велико несчастье, случившееся с ее другом. Разрыдавшись, она уткнулась в плечо Алексея.
— Сестренка? — участливо взглянув на девочку, спросила Алексея женщина.
— Нет.
И тогда женщина, не скрывая изумления, еще раз внимательно посмотрела и на бледного, встревоженного молодого человека и на безутешно плачущую маленькую девочку.
А вокруг них слышались приглушенные голоса, кто-то всхлипывал, кто-то громко выражал нетерпение по поводу того, что так долго нет санитарной машины.
— Где я?.. Кто это?.. — с трудом открывая глаза, но не узнавая ни Алексея, ни Насти, тихо, спросил Коля.
— Это твои друзья, мальчик, — наклонясь над ним, сказала женщина. — Твои друзья…
И что-то дрогнуло в лице Коли. Расплывчатые, неясные образы склонившихся над ним людей приняли более четкие очертания. Должно быть, узнав Алексея и Настю, он с трудом, еле слышно прошептал:
— Я не виноват… Я не знал…
Не в силах произнести ни слова, Настя только быстро-быстро утвердительно закивала ему в ответ головой.
24
Все было поставлено Лидией Андреевной под вопрос: и прошлое, и настоящее, и будущее. Все ей хотелось изменить, поломать в жизни; от горя, от досады на самое себя себе же и близким причинить боль. Ее сын, ее Коля, с разбитой головой, с израненными руками лежал сейчас в больнице, и думать об этом — а она только об этом одном и думала — было невыносимо.
Дмитрий Алексеевич избегал оставаться с глазу на глаз с женой, да и дома старался теперь бывать как можно меньше. Он боялся ссоры, разрыва. Ему казалось, что жена ищет этой ссоры. И это было так.
День за днем казнила себя Лидия Андреевна, не ища ни у кого ни оправдания, ни снисхождения. Она сама была во всем виновата. Она забыла о своем долге: о воспитании сына…
Почти девчонкой, едва окончив школу, познакомилась она с Быстровым. Он оказался тем самым, о ком она мечтала, еще не зная, каким же он будет в жизни. Он был серьезный и веселый, по-флотски смелый, бесшабашный и дисциплинированный. Он умел до самозабвения выдумывать всякие забавы. Однажды в шторм пошел с ней на шлюпке в открытое море… Он умел и замкнуться, уйти в себя. Товарищи любили молодого лейтенанта. Стать его женой означало получить доверие и уважение всей моряцкой братии. Потом ребенок. Коля. Отцом Владимир стал хорошим, мужем верным. И вдруг война. Год, другой, и… торпедный катер «Т-21» погиб в неравном бою с вражеским крейсером. Вдова моряка. Вдова героя. Годы эвакуации, нужды, борьбы за здоровье сына. Годы, когда все силы души и тела были направлены на одно — материнское. Работала на заводе, научилась печатать на машинке, получала пенсию за мужа и ревмя ревела по вечерам в своей бедно обставленной комнатушке над кроваткой сына. А сын рос и с каждым годом все более походил на отца, хотя лицом был в мать. Иной раз она примечала в сыне отцовский жест, отцовский быстрый взгляд. Тогда сердце ее сжималось от боли и без сил висли руки. «Сын! Сын!» — кидалась она к мальчику, а он, не поняв мать, сурово отстранялся от нее, еще более похожий этой суровой угловатостью на отца. А то вдруг ласкался к ней, опять переменчивым своим нравом напоминая отца. Да, так они и жили. И так нужно было им жить и дальше — ему расти и мужать, а ей… ну что ж, а ей стареть…
— Разведусь! — решительно сказала она матери. — Все порву! Станем жить, как жили, втроем: ты, сын и я.
Лидия Андреевна ждала, что мать, явно невзлюбившая Титова, согласится с ней, но та не согласилась.
— Перед кем это грехи замаливаешь? — жестко спросила она. — Перед сыном? Вечной рабой к нему нанялась? Да он тебя первый за это не поблагодарит. Вот подрастет и скажет: жаль мне мать — сломала она из-за меня свою жизнь.
— Что ты, мама! — изумилась Лидия Андреевна. — Как же он сможет так сказать, когда после моего замужества у нас в семье все худое и началось?
— А так вот и скажет, потому что вырастет да поумнеет. — Анна Васильевна с тяжелым сердцем говорила сейчас с дочерью. «Что же тебе посоветовать-то, родная моя? — думала она. — Ведь нет тут рецептов, нет». — Не пирог делать по рецепту — жизнь прожить надо, — сказала она вслух.