39
Реба Эшби, репортер «Нэшнл дейли», сняла на неделю номер в гостинице «Волна». Маленького роста, лет около сорока, с резкими чертами лица, Реба намеревалась выжать из истории о серийном убийце все, что только возможно.
В понедельник утром она не спеша завтракала в ресторане гостиницы, высматривая все время, с кем бы ей завести разговор. Поначалу за соседними столиками она видела только деловых людей, которых, она знала по опыту, было совершенно бесполезно отвлекать. Ей был нужен кто-то, с кем можно было бы спокойно поговорить об убийствах.
Редактор газеты полностью разделял сожаление Ребы по поводу того, что ей не удалось своевременно взять интервью у доктора Лиллиан Мэдден. Реба пыталась дозвониться до доктора Мэдден всю пятницу, но безуспешно — секретарша доктора никого с ней не соединяла. В конце концов Эшби удалось достать билет на лекцию, но там у нее не было возможности поговорить с Лиллиан Мэдден с глазу на глаз.
Реба столько же верила в реинкарнацию, сколько в летающих слонов, но лекция доктора Мэдден была очень убедительной и интересной, а то, что происходило в Спринг-Лейк, было слишком странно, чтобы не навести на мысль о существовании перевоплотившегося серийного убийцы.
Реба также заметила, как поразил доктора Мэдден вопрос Чипа Лукаса из «Нью-Йорк дейли ньюс»: не просил ли кто-либо из ее пациентов вернуть его в девяностые годы? Этот вопрос и положил конец дискуссии, разгоревшейся после лекции.
Хотя Лиллиан Мэдден добралась домой довольно поздно, она решила, не откладывая, просмотреть данные о каком-то пациенте, возможно, том самом, который когда-то просил доктора отправить его в девяностые годы? В любом случае это была тема для еще одного репортажа об убийце из Спринг-Лейк.
Как ни закалила Эшби ее работа, она была потрясена хладнокровным убийством Лиллиан Мэдден. Она услышала об убийстве сразу же после возвращения с поминальной службы по Марте Лоуренс и дала подробный материал об этих событиях в следующем номере своей газеты.
Теперь Реба Эшби хотела получить эксклюзивное интервью с Эмили Грэхем. В воскресенье вечером Реба позвонила в дверь дома Грэхем, никто не отозвался. Проезжая мимо ее дома часом позже, Реба увидела на крыльце женщину, которая подсовывала что-то под дверь.
Оглянувшись, Реба заметила, что столик рядом с ней освободился и официантка подводила к нему женщину лет около восьмидесяти.
— Вас сейчас обслужат, миссис Джойс, — любезно пообещала официантка.
Через пять минут Реба и Бернис Джойс уже вели увлеченную беседу. То, что Джойс оказалась другом семьи Лоуренс, было счастливой случайностью, но то, что всех гостей Лоуренсов собирали всех вместе для допроса и миссис Джойс была в их числе, — о такой удаче журналистка могла только мечтать.
Отвечая на осторожные, точные вопросы Ребы, миссис Джойс рассказала, как их по одному приглашали для беседы два следователя. Вопросы были самые обычные и достаточно общие, кроме одной подробности: не было ли что-то потеряно в тот вечер.
— А кто-то что-то потерял? — осведомилась Реба.
— Я не слышала. Но после беседы с каждым из нас всех еще раз опросили вместе. Следователи спрашивали, видел ли кто-нибудь шарф миссис Уилкокс. Очевидно, он-то и потерялся. Мне было жаль бедного доктора Уилкокса. Рейчел при всех очень резко упрекала его, что он не положил шарф в свой карман, как она его просила.
— А как выглядел этот злополучный шарф, не припомните, миссис Джойс? — поинтересовалась Реба Эшли.
— Я очень хорошо его помню, потому что я тогда стояла рядом с Рейчел, когда эта бедняжка Марта им так восхищалась. Это был серебристый шифон с металлическими бусинками по краям. Слишком броский для Рейчел Уилкокс. Вообще-то она всегда одевается в более консервативном стиле. Наверно, поэтому она и сняла его тогда. Впрочем, день был очень душный.
Реба с нетерпением предвкушала, как будет писать свой следующий отчет. Говорили, что Марта была задушена. Следователи не стали бы расспрашивать о шарфе, если бы он не играл важной роли в этом деле.
Реба так задумалась о своей будущей статье, что не заметила, как пожилая дама вдруг умолкла.
«Я уверена, что видела сумочку Рейчел на столе в холле, — размышляла тем временем Бернис Джойс. — Со своего места в гостиной я вполне могла ее видеть. Я припоминаю, да-да, я все вспомнила, как кто-то подошел к столику в холле, приподнял сумочку и взял что-то, лежавшее под ней!»
Миссис Джойс усиленно пыталась вспомнить, кто бы это мог быть.