Нора снова устремляется вперед, но теперь она бежит правильным челноком: метров пятьдесят вправо, поворачивает, и столько же влево, потом опять вправо. Такой поиск собаки и называется челнок.
Я иду сзади, внимательно наблюдая за сеттером. Немного тревожусь: Нора — собака родовитая, родители у нее имеют и дипломы, и медали. А какова-то она будет здесь, в поле? Вот Нора задержала поиск, остановилась. «Нашла!» — подумал я, но моя воспитанница побежала дальше. Проходя мимо этого места, я увидел мышиную нору.
— Тьфу, черт! — тихонько выругался я.
Мы уже миновали половину поля, а Нора ничего не нашла. Не может быть, чтобы в поле не было дичи.
Наверное, собака просто не чует ее. И словно в ответ на мои невеселые мысли Нора повела. Я это понял сразу, я хорошо изучил ее повадки. Собака продвигалась особенной, какой-то ползущей походкой. Потом она остановилась, вытянула шею, нацелившись в одну точку, поджала переднюю лапу. Сделала осторожный маленький шаг и снова замерла, превратившись в изваяние. Это была стойка. Самая настоящая, можно сказать, классическая.
Я тихо подошел к сеттеру сзади шагов на пятнадцать, поднял ружье. Сколько она так способна простоять?
— Вперед, Нора!
Собака сделала совсем маленький шажок.
— Вперед.
Еще шаг… Из-за куста с треском вылетело штук пять молодых тетеревов. Я выстрелил, и одна из птиц упала. Собака бросилась за ней. Приняв от Норы наш общий первый трофей, я ласково потрепал ее по шелковистой шерсти.
— Молодчина ты, умница.
Трудно сказать, кто из нас был более счастлив. Теперь я уже твердо знал: моя воспитанница экзамен выдержит с честью. И не ошибся. Нора находила перепелок, серых куропаток (этих птиц мы не стреляли), тетеревов и на болотце — бекасов.
Уставшие, мы отдыхали в лесу на берегу небольшого веселого ручья. Хорошо пахло грибами и смородиной. Над венчиками цветов хлопотал толстый мохнатый шмель и грозно жужжал.
ЛАПТАШ
Есть у нас в области озеро с таким непонятным названием: Лапташ. Озеро небольшое, но примечательно тем, что в нем водится хороший окунь и карась. Другой рыбы здесь нет. Причем попадаются окуни до килограмма и даже, говорят, больше. Сюда наведываются рыбаки и зимой и летом, и не только наши челябинские, но и свердловчане.
На Лапташ мы приехали большой компанией на грузовой машине. Взяли с собой резиновые надувные лодки одно- и двухместные. Мне досталась одноместная лодка, и, подготовив спиннинг и удочки, я не мешкая выехал. Не терпелось начать ловлю в ожидании чудес, о которых столько наслышался.
Но вечер этих ожиданий не оправдал. До темноты я хлестал озеро спиннингом во всех направлениях, пробовал ловить на обыкновенную поплавочную удочку и выудил всего двух небольших окуньков. Такие встречались и на других водоемах. Где же знаменитые килограммовые окуни?..
На берегу уже пылал большой костер, и к нему съезжались все наши рыбаки. У товарищей дело обстояло не лучше. Все мы немного приуныли. Но впереди еще утренняя заря. Неужели она не выручит?
Спать почти не пришлось. Ночь была тихая, звездная.
Мы сидели у костра, пили чай, курили, рассказывали разные истории. С озера доносились легкие всплески воды, кряканье уток. (Утка на Лапташе очень редкая гостья).
С первыми признаками рассвета я столкнул в воду свою лодку и тихонько поплыл вдоль кромки тростников, время от времени посылая спиннингом блесну в глубины озера. До пяти часов не было ни одной поклевки. В пять часов я вытянул спиннингом одного за другим двух окуньков, и снова поклевки прекратились.
И вдруг случилось чудо. Вода у кромки тростника словно закипела. Послышались какие-то странные звуки, напоминающие чмоканье. Там и тут расплывались на воде круги. Это вышла на жировку стая окуней. Я немедленно послал туда блесну и тотчас почувствовал удилищем характерный удар. Закрутилась катушка, наматывая леску, и к лодке подошел крупный красавец окунь. В прозрачной воде были хорошо видны поперечные зеленые полосы, растопыренные ярко-красные плавники.
Сняв добычу с якорька, я торопливо взмахнул спиннингом, и едва блесна коснулась воды, как последовал новый рывок. Я еле успевал снимать красивых рыб с крючка. Некоторые срывались у самой лодки или даже когда я брал их в руки. Но жалеть не приходилось. Очередной заброс — и немедленная поклевка.
Окуневая стая двигалась то к средине озера, то к берегу, и я плыл за ними. Вода кипела уже в нескольких местах — это шли все новые стаи. В утренней тишине все громче раздавалось чмоканье. Внезапно все успокоилось. Вода опять стала зеркально гладкой. Окуни ушли. Я взглянул на часы: клев продолжался примерно полчаса.