— Хенде хох!
Перепуганные, отчаявшиеся гитлеровцы высыпали из машин и подняли руки. Их немедленно разоружили, посадили в те же бронетранспортеры и в сопровождении танка лейтенанта Пономарева и группы автоматчиков погнали в штаб бригады, в Березовку.
Предприятие это было, в общем-то, несколько необдуманное и рискованное и едва не привело к нежелательным последствиям.
Увидев два натужно ревущих желто-полосатых бронетранспортера, набитых вражескими солдатами, часовой, охранявший один из подступов к штабу, что есть мочи заголосил:
— Немцы! Немцы! — и лихорадочно застрочил из автомата.
Недалеко от штаба бойцы роты управления получали завтрак. Услышав голос часового, а затем увидев чужие бронетранспортеры, бросились в траншею и изготовились к бою. Кухня, прицепленная к полуторке, куда-то скрылась, будто ее и не было.
Как ни кричал стоявший на башне танка лейтенант Пономарев, чтобы не стреляли, тревога не утихала. Хорошо, что командир роты лейтенант Бельдинский заметил рядом с немецким водителем своего подчиненного помкомвзвода старшину Ефима Камышанова и быстро успокоил воинственно настроенных бойцов.
И все же пять пленных солдат оказались легко раненными. "Работа" часового...
Позже комбриг крепко отругал Дианова за столь легкомысленно организованный конвой.
Новую атаку на Грайворон возглавил командир батальона капитан Черняев. За ночь гитлеровцы сумели некоторые свои танки заправить горючим и пополнить боеприпасами. Сопротивлялись ожесточенно...
В городском парке у них находилась ремонтная база. Сюда стекалась разбитая нашими войсками под Белгородом и Курском вражеская техника. Сейчас в парке насчитывалось несколько десятков "тигров", "пантер", Т-4, штурмовых орудий. Благо, большинство из них не были еще восстановлены, а отремонтированные стояли без горючего и боеприпасов. Не оказалось и экипажей. Когда к базе приблизились тридцатьчетверки, ремонтники разбежались.
Атака батальона, которую со знанием дела поддержали артиллеристы, получилась решительной и дерзкой. Об этом свидетельствовали результаты. На счету командиров танков Долгополова и Безусова, например, было по нескольку подбитых вражеских машин. Одно лишь орудие Цыганова подбило три средних танка. А всего за один день 7 августа батальон расстрелял 10 "тигров" и множество автомашин. 11 "тигров" и 18 тяжелых орудий были захвачены в исправном состоянии.
Грайворон был освобожден полностью[14].
8.
Днем 19 августа гитлеровцы пошли в наступление. Бои развернулись в районе населенных пунктов Бугроватое и Продолговатое. Погода стояла ясная. Авиация противника, его орудия и минометы наносили по нашим боевым порядкам ощутимые удары.
Полковник Овчаренко вынужден был двинуть бригаду на прежние позиции. Ночью совершили обходный маневр, а на рассвете танкисты ворвались на южную окраину Пархомовки. Бой здесь продолжался целый день. Тяжелораненого комбата старшего лейтенанта Черняева заменил майор Иван Петрович Белозеров. Подразделения бригады понесли немалые потери. Но непросто отделался и противник. Одних только танков оставил на поле боя два с половиной десятка!
Наша разведка во главе с капитаном Андрониковым следила за каждым шагом противника, своевременно разгадывала его намерения. Вот поступило очередное донесение от капитана: в районе Павловки немцы зарывают в землю танки.
"Пока не закрепились, надо атаковать!" — решил полковник Овчаренко.
Отданы необходимые распоряжения, и вот уже тридцатьчетверки, миновав небольшую возвышенность, по равнине пошли в атаку. Однако закопанные на двух продолговатых холмах тяжелые танки врага мощным огнем остановили их продвижение. Ничего не скажешь — местность выгодна для обороны и неудобна для атаки... Пришлось отойти.
Вскоре на командный пункт бригады приехал генерал Кравченко. Полковник Овчаренко доложил обстановку, сообщил, что батальоны несут большие потери…
Как бы в подтверждение его слов прибывший на КП начальник штаба батальона Гаврюшенко доложил:
— Убит комбат майор Белозеров.
— Н-да...— только и сказал генерал. Вдруг он тронул за плечо Гаврюшенко и, не опуская рук, в течение нескольких секунд смотрел ему в лицо. В словах начальника штаба он без труда уловил неистребимый для многих украинцев мягкий акцент. Спросил, перейдя на украинский: