Пораженные, онемевшие, мы дожидались своей очереди, чтобы переправиться через вздымавшуюся от взрывов снарядов и бомб Волгу. А Сталинград между тем вспыхивал то белым, то желтым, то красным огнем, свет и тьма скачками сменяли друг друга.
— На переправу! — слышится команда.
Подходим к воде и грузимся по четыре-пять человек в лодки. Каждая из них поднималась метров на 30—40 вверх по течению, затем под сильными взмахами весел опытного солдата-перевозчика быстро шла на противоположный берег реки. В воду плюхались мины, обдавая холодными брызгами, где-то в черной ночи слышались крики. Мы благополучно добрались и высадились на небольшой островок, покрытый высокими ивами. Отсюда на правый берег шли по деревянному трапу — зыбкому мостику, прикрепленному к стальным тросам. Мостик качался на волнах, по намокшим доскам скользили ноги, и стоило потерять равновесие, как оказывался в воде.
Часа в четыре утра мы переправились и заняли оборону в большом полуразрушенном двухэтажном доме, в подвале которого находились семьи рабочих завода «Красный Октябрь». Там никто не спал, несмотря на столь ранний час, плакали дети. Многие из нас отдали им свой НЗ — неприкосновенный запас. Надо было видеть при этом глаза матерей. И в каждом из нас еще сильнее закипала ненависть к врагу. Так начались наши сталинградские дни и ночи в составе 62-й армии, которой командовал генерал В. И. Чуйков.
Обстановка была крайне напряженная. «В дивизиях, в которых полагалось по штату 8—10 тысяч человек, с трудом насчитывалось от 100 до 200 активных штыков, — вспоминал В. И. Чуйков (сборник «Сталинградская эпопея». М., Наука, 1968), а из вооружения имелось лишь несколько орудий и пулеметов. Танковые бригады имели по 6—10 танков… Многие из них были подбиты и могли действовать только как неподвижные огневые точки».
Однако советские солдаты продолжали сражаться. Для сталинградца приказ был один: «Ни шагу назад!»
На нашем участке немцы захватили часть поселка и без конца продолжали атаковать. Ливень бомб, снарядов, мин. Все горело, рушилось. Облако кирпичной пыли, дым, копоть, сомкнувшись, накрывали кварталы. Мы отражали одну атаку за другой, потеряв счет времени.
Как потом выяснилось, противник на этом участке решил выйти к Волге. Наши соединения, оборонявшие поселки Красный Октябрь и Баррикады, понесли большие потери и не в состоянии были оказать существенное сопротивление. Немцы, перебросив дополнительные силы, рассчитывали в оставшиеся дни сентября захватить завод «Красный Октябрь». Сюда и прибыла наша 193-я дивизия. Ее командир генерал-майор Ф. Н. Смехотворов впоследствии писал:
«В период до 30 сентября противник вел ожесточенные наступательные бои, стремясь во что бы то ни стало овладеть поселком и заводом «Красный Октябрь», вводя в бой большое количество пехоты и до 70 танков одновременно.
Вражеская авиация группами по 20—30 самолетов непрерывно штурмовала и бомбила боевые порядки и тылы наших войск. От непрерывного разрыва мин, снарядов и авиабомб все сотрясалось и рушилось, поселок горел, казалось, горела и дрожала сама земля…
Выполняя поставленную командующим 62-й армии генералом В. И. Чуйковым задачу — выйти на западную окраину поселка Красный Октябрь и занять оборону, не допуская прорыва противника к Волге, 193-я дивизия сразу же с выходом на правый берег с 4 час. 00 мин. 28 сентября развернула энергичное наступление, уничтожая противника…
Особенно упорное сопротивление противник оказывал в районе зданий фабрики-кухни, бани и школы № 5. Отбивая яростные контратаки пехоты и танков при поддержке вражеской авиации, части дивизии к исходу дня вышли на западную окраину поселка Красный Октябрь».
В ходе этих боев мы узнали о героическом подвиге нашего однополчанина Михаила Паникахи. Было это так. Оборону дивизии атаковали одновременно около 70 танков. Семь из них прорвались к переднему краю и начали крутиться над окопами. Рядовой Паникаха (он пришел в дивизию из морской пехоты вместе с другими моряками-тихоокеанцами) вооружился бутылками с горючей смесью и пополз навстречу головному танку. Он уже взмахнул бутылку, но ее разбила пуля. Горючая, мгновенно вспыхнувшая жидкость залила ему голову, плечи, грудь. Весь охваченный пламенем, он догнал танк, разбил вторую бутылку над двигателем и сам лег на броню загоревшейся машины.