Спустя минуту после этих слов в наше убежище беззвучно проникли две тени и замерли напротив нас. Пристально рассматриваем друг друга, но ничего не говорим. Краем глаза отмечаю, что парни явно переговариваются друг с другом с помощью жестов, стараясь делать это незаметно. Подумаешь, я всё равно ничего в этом не понимаю, так к чему бестолково скрываться? Равнодушно пожала плечами и отвернулась, чтоб не смущать их своим вниманием. Это меня однозначно не касается.
Прошло ещё некоторое время и к нам валились вначале трое парней, а затем один. Последний выглядел просто ужасно, у него отсутствовала рука по самое плечо, форма была залита кровью, но самое страшное — взгляд. Это был совершенно мёртвый взгляд, словно этот мальчик уже не живёт, а лишь существует краткое мгновение. Когда наши глаза пересеклись, то меня невольно передёрнуло, и на загривке волосы попытались встать дыбом. при этом я преисполнилась сочувствием к такому молодому, но такому потерянному мальчишке.
Парни взвалили на себя моего раненого найдёныша, я прижала к себе маленького фокса, последнему появившемуся парню с мёртвыми глазами тоже оказали помощь в передвижении, и всей гурьбой мы отправились в здание аэропорта. По дороге не встретили никаких препятствий и довольно быстро объединились с оставшимися выжившими.
Шаттлы действительно были на месте и мы без труда направились к ближайшему, оперативно загрузились в гостеприимно распахнутые двери, и я полетела в кресло пилота. Уже проверяя систему ко мне пришло озарение. Очень плохое. Во время взлёта летательный аппарат издаёт много шума. Нам банально пханы не позволят взлететь, так как набросятся на такой явный источник звука. От осознания и разочарования у меня опустились руки, и я бессильно уставилась на панель приборов, совершенно не представляя что делать дальше.
— Их нужно отвлечь, да? — поднимаю голову, а это мальчик с мёртвыми глазами шепчет мне вопрос на ухо, чтоб его не услышали сослуживцы. Обречённо киваю, не в силах вымолвить и слова. — У тебя есть оружие?
Сердце замерло, а затем резко ускорило свой бег. Всматриваюсь в выцветшие глаза и прекрасно понимаю, что он хочет сделать. Часть меня холодно соглашается, что пожертвовать одним ради спасения остальных — это неплохая идея, но вторая часть начинает биться в истерике, яростно протестуя против этой мысли. Из глаз вновь покатились солёные ручьи, вызвавшие у него слабую улыбку. Дрожащей рукой незаметно передаю ему найденный ранее бластер. В груди всё сжимается от острого осознания, что благодаря ему мы будем жить. А он нет.
— Меня зовут Джейми. Передашь жетон отцу? — слабо киваю, обливая слезами, но не издаю ни единого звука. Эгоистка, какая же я эгоистичная тварь. — Моего Рина убили и съели на моих глазах, без него я всё равно не смогу жить. Не плачь. Скажи отцу, что я его простил.
Судорожно вздрагиваю и поток слёз только усиливается. В руку кладут нагретый теплом живого тела жетон и зажимают мою руку в кулак. Душа разрывается от жалости, но я не могу позволить себе даже рваный вдох.
Мальчишки не поймут сейчас этой жертвы, они еще ничего не осознают. В отражении экрана смотрю, как он плавно перетекает в хвост шаттла и кивает мне на прощанье единственной рукой открывает дверь для экстренной эвакуации и выпрыгивает наружу. Я быстро закрываю её автоматикой и начинаю набирать комбинации для старта, под непонимающе крики парней. Но я скала, я гранит, я не позволю этой жертве быть напрасной.
— Нет, не лети, мы должны забрать его! Стой!!! Что ты делаешь?! — совершенно не обращаю внимания на крики, нажимаю кнопку начала движения, и шаттл начинает издавать громкие звуки старта, на которые с поразительной скоростью сбегаются твари.
Сквозь пелену слёз смотрю, как однорукий ослабленный мальчишка, которого прекрасно видно в свете фар, начинает стрелять из бластера привлекая внимание к себе. Уже не могу сдержать всхлипы и бессильно вою от осознания всего этого ужаса. Руки автоматически выполняют комбинацию необходимых действий, а я не могу оторвать взгляд от героя, на расстоянии от которого валяются парализованные пханы, но вокруг их с каждым мгновением становится всё больше и больше.
— Вернись, вернись за ним! — истерично кричит кто-то, начиная меня трясти, как тряпичную куклу, но его оттягивают от меня, удерживая на расстоянии, под агрессивный предупреждающий рык собаки.
Лисёнок, который всё это время оказывается был у меня на руках, ещё сильнее впивается коготками в шею и дрожит всем телом, но пытается меня успокоить поглаживая одной рукой. От этой наивной попытки меня только сильнее корёжит, и я рыдаю с удвоенной силой, давясь всхлипами. Мы быстро отлетели на большое расстояние, и в этот момент гулкие выстрелы затихли, как пропали и едва заметные глазу вспышки. Я бессильно рухнула на спинку кресла, воя в голос от всей этой несправедливости. За что? За что такая юная жизнь оборвалась? Шаттл стремительно набирал высоту, ускоряясь с каждой секундой, и вот мы уже влетаем в облака.