Во-первых, меня никто не встретил. Уже волнительно. Во-вторых, зайдя в дом я нашла Алистера в состоянии, которое можно описать как «разбитый, побеждённый и морально опустошённый».
Фокс сидел на диване, обхватив голову руками. На его макушке красовалась корона из детских кубиков, лицо было щедро разрисовано фиолетовым маркером, а рубашка… Боги, эта рубашка! Она напоминала произведение абстрактного искусства. Вокруг валялись разорванные подушки, конфетти из мелко нарезанных бумажек, но самое тревожное — нигде не было Габриэль.
— Эм, не хочу прерывать твою унылую депрессию, но где ребёнок?
Алистер медленно поднял голову и сфокусировал на мне грустный взгляд.
— Извини, Айлин, признаю, был не прав. Я совсем не представляю, как ты выдерживаешь с ней всё время. Она такой активной раньше не была. Серьёзно.
— Ммм, хорошо, но на вопрос-то мой ответь пожалуйста, я уже начинаю нервничать.
— Листик. Он спас меня и увёл её на улицу.
Ах, вот кто у нас герой-спаситель. Ну, Листар, ну молодец. Правда, я ожидала увидеть хоть одну скупую мужскую слезу от Алистера, но, видимо, Листик слишком быстро вмешался, слишком он солидарен. Учить его и учить. Несмотря на неоправданные ожидания, я довольно прищурилась.
— Извинения принимаются. В дальнейшем прошу доносить до меня лишь взвешенную и конструктивную критику.
— Договорились.
Взаимно практически довольные друг другом разошлись в разные стороны. Я пошла разбираться с последствиями детского хаоса, а фокс погрузился в уныние.
Мою душу ещё долго грели эти извинения. В те моменты, когда хотелось двинуть этого фокса, я про них вспоминала и, благодаря этому, сдерживала себя.
А Листару выразила ноту протеста, за обломанные планы, хотя он и сам себя прекрасно наказал, взяв практически весь огонь на себя. Мученик наивный.
— Мааам, мам… Ты спишь? — уныло смотрю в потолок. Любимое место для печальных взглядов.
А ведь даже ещё не утро. Кидаю замученный взгляд на окно, а там темень сплошная. Устало вздыхаю и малодушно молчу, старательно делая вид, что ничего не слышу. Да. Я сплю.
— Мааам, ну ты это… ты проснись, а? — хныкающие нотки в её голосе мне совсем не нравятся, и идею молчать до последнего приходится отринуть от себя.
Устало смотрю на понурый силуэт возле кровати, который внаглую прокрался ко мне в комнату и теперь канючит. Ну, её теперь однозначно не выпихнуть. Эх, грусть-печаль, плакал мой сон горючими слезами.
— Что случилось, милая? М? — независимо от моего настроения голос звучит очень ласково и нежно.
— Мам, можно я с тобой спать буду? — переполненная надеждой фигурка подходит ближе. Ну прям как в ужастике. Сейчас протянет руки и съест моё холодное сердце. Эх, будни материнские, чего ж вы такие сложные?..
— А как же Жужа? Он разве не спал с тобой?
— Он и сейчас со мной. Но нам с ним страшно. Сегодня кошмары снятся. Я с тобой побуду, ладно?
И не дожидаясь ответа, это угловатое создание заползает под мой бок, пребольно толкаясь острыми локтями. Такое ощущение, что она вся, целиком и полностью, состоит из углов.
Терпеливо жду, пока она уляжется — а это дело не одной минуты — и осторожно поглаживаю мягкие, чувствительные ушки. Мало мне одной приблуды на кровати, так она ещё и лиса своего замызганного притянула. Он уже далеко не ярко-рыжий, но расставаться с ним кое-кто категорически отказывается. Теперь у меня два посторонних элемента в кровати, и выспаться нормально однозначно не выйдет. Так что мне остаётся лишь печалиться.
Грустно дождалась утра, отодвинутая вплотную к стене. Это поначалу моя искорка мило лежит рядом, доверчиво притулившись. Показательная акция, так сказать. А затем — поза морской звезды на всю кровать и постоянное шебуршение. Какой всё же беспокойный ребёнок мне достался. Самое обидное, что для сна ей нужно меньше времени чем мне, из-за этого я частенько не высыпаюсь. Уныло припомнила количество раз за этот год, когда полноценно выспалась. Оно застыло на делении ноль. Эх.
Любуюсь тёмно-красными длиннющими ресницами, которые отбрасывают тень на пухленькие щёчки. Красота неимоверная. Рука непроизвольно тянется, дотрагивается до этой сладкой нежности, ласково поглаживая и убирая красные пружинки волос.
Надо бы вставать, но так и тянет любоваться на эту красоту — во сне она такая спокойная. В течении дня её и не поймаешь особо, она вся в бегах. Дотрагиваюсь пальцем до пушистого уха, невесомо поглаживая по белому кончику. С неописуемым восторгом слежу, как оно неодобрительно дёргается, а у мелкой появляется на мордочке недовольное выражение. Смешная такая.