— Понимаю. Мам, извини, я постараюсь быть аккуратнее.
— Постарайся. Иди полощи рот. Ещё где-то болит?
— А, ерунда, синяк набила. Даже два. — и как ни в чём не бывало, умчалась по своим жизненно важным делам.
Немного постояла в тишине с жалостью глядя на полностью остывший кофе. Всё желание допить его пропало. Безрадостно отнесла чашку в мойку.
— Хочешь, новый тебе сделаю?
— Нет уж, ты варишь какую-то разъедающую нутро жижу, а не кофе.
— Ну и зря, для тебя я бы постарался сделать некрепкий. — подхалим. Но приятно. Словила себя на мысли, что на лице появилась улыбка.
— В следующий раз попробую, если предложишь.
— Обязательно предложу. И кофе и завтрак.
— Хм, не, с завтраком это ты загнул. Я не фанат хлопьев с молоком.
— Посмотрим.
В течение дня мы постоянно пересекались взглядами. Несколько раз он, якобы случайно то до руки дотронется, то за талию поддержит. Я прекрасно понимаю, что это за действия, их можно расценивать весьма однозначно. Но к чему это приведёт — стараюсь даже не думать. Однозначно всё усложнится. Не то чтоб сейчас было очень просто, но станет гораздо сложнее.
Спокойно. Некоторое время понаблюдаю за ним, затем задам некоторые интересующие вопросы и только после этого сделаю окончательные выводы.
Углубилась в новостную ленту, которая меня очень радовала в последнее время. Объединённая коалиция планет одерживает победу над пханами, вытолкнув их на самые необитаемые задворки галактики. Это не может не радовать. Как бы я не старалась, переживания о них меня ни разу окончательно не покидали.
Помню, как сердилась, что все сидят на месте, каждый в своём углу и не стремятся помогать окружающим. А конечном итоге отсидеться ни у кого не получилось. Захваты пханами планет приняли катастрофические масштабы, и каждому пришлось поучаствовать. Как мы видим, это дало положительную динамику, и вот мы уже практически радуемся победе. Жить теперь будет гораздо спокойнее.
— Айлин, ну, пожалуйста… — протянул Алистер с самым жалобным выражением лица в мире.
— Даже не проси. Ты сам вызвался ей помочь, а я… я тут совершенно ни при чём. — я сладко потянулась и с видом глубочайшей невиновности сделала поистине огромный глоток кофе.
— Но ты же знаешь, я не умею! — взвыл он, отчаянно глядя на меня.
— Учись. — резко отрезала я, кивая на разложенные по всей кухонной поверхности продукты.
— У меня есть подозрение, что всё плохо закончится… — на рыжего фокса было жалко смотреть.
Подозрения у него. А у меня стопроцентна уверенность, что кухню с этого момента я не узнаю. Листик, спустившийся по своим надобностям вниз, обозрел этот дурдом, попятился и молниеносно умотал обратно. Умный.
В буйную голову моей рыжей дочурки пришла невероятная по своей грандиозности идея — испечь булочки. Причём, естественно, не в одиночку, а с привлечением самого большого балбеса в доме. Сначала этот самонадеянный лис загорелся, но, когда до него дошло, что его ждёт, пытался дать заднюю. Скрепя сердцем, я осмотрела кухню, где пока ещё царил идеальный порядок, мысленно с ней попрощалась и… отпустила ситуацию. За свои слова нужно отвечать и просто так увильнуть от этой миссии однозначно не выйдет.
Очень хочется выгнать из моего кухонного царства двух злостных нарушителей границы, но увидеть несчастного, побеждённого лиса при этом мне хочется гораздо сильнее.
Когда я понадеялась на богов и оставила Габриэль и Алистера вдвоём на кухне, то обстановка на тот момент была достаточно мирной.
— Главное — следи за ней, ладно? — предупредила я фокса.
— Да расслабься, — отмахнулся он, слепо уверовав в свои воспитательные способности. — Сколько раз я уже с ней справлялся?
Ответом ему было моё многозначительное молчание. Вручив им самый элементарный рецепт, я, скрепя сердцем, покинула этих двух энтузиастов.
Моей выдержки хватило на полчаса ровно, больше терпеть я была просто не в силах и, плюнув на все предыдущие договорённости, замерла перед дверью. Из кухни доносился подозрительный смех Габи, перемежаемый паническими воплями фокса.
Может не заходить? Пусть сами разбираются… Нет. Когда за дверьми что-то особо громко рухнуло, мою выдержку как рукой смело. Осторожно приоткрываю двери и закрыв один глаз обозреваю обстановку.
Нда. Ну и картина… Всё очень грустно.
Всё видимое глазу пространство припорошено мукой. И два субъекта тоже. С ног до головы. Одно несчастье уныло сидит за столом, уткнувшись в него лбом, а второе с радостным визгом бегает вокруг.