— С Альмой? Мы с девочками из приюта нашли её щенков и забрали всех в приют, вместе с Альмой.
— Много щенков?
— Нет, всего трое. Бывает гораздо больше.
— А собака крупная?
— Средняя. Обыкновенный двортерьер, хвост калачиком.
— Именно этому приюту вы переводите всё заработанное?
— Да, — кивнула Лика. — Раньше переводила. Теперь на заработанное я буду жить сама. Пришло время обеспечивать себя самой, не маленькая. Только вот сначала надо хоть что-то заработать. Моя сказка закончена. Вы обещали рассказать о себе.
— Нет, не закончена, — покачал головой Бортников, снял очки, отложил в сторону и потёр глаза. — Завтра мы вернёмся к этой теме. А что касается моей сказки... Мне тридцать два года, я разведён, детей у меня нет. Развёлся год назад. Никого, кроме себя, не виню. Когда-то много сил угробил на то, чтобы завоевать девушку своей мечты, однако через четыре года после свадьбы она встретила свою первую любовь. Я почти два года был счастливо рогат, а потом всё выяснилось.
— А почему... она сразу к нему не ушла? Зачем вас обманывала? Никогда не понимала такого.
— Он женат, у него двое детей. В любом случае, мне эта тема больше не интересна. Я не полиция нравов.
Глава пятая
Глава пятая
Утро третьего трудового дня Лики началось стабильно: с появления Бортникова в экономическом отделе через пять минут после того, как стартовал рабочий день. Правда, никаких каверзных заданий на электронную почту не поступало, и девушка не знала: радоваться ей или напрягаться.
До вечера всё было спокойно, и у Анжелики впервые появилась возможность заниматься непосредственно своими трудовыми обязанностями.
Ларчик открывался просто: как выяснилось позднее, босс весь день отсутствовал, уехал в командировку в край.
Однако до остановки общественного транспорта Лика не дошла и в этот раз: её догнала уже ставшая хорошо знакомой тёмная машина.
— Фуф, насилу успел! — воскликнул улыбающийся Бортников, который выскочил из автомобиля и распахнул двери перед Анжеликой.
Стараясь игнорировать волны тепла, заливающие душу, и бешено зачастившее сердце, девушка сделала серьёзное лицо:
— Олег Валерьевич, вы так разбалуете меня, а мне нужно привыкать к своим нынешним реалиям. Тем более, вы наверняка устали с дороги.
— Устал и очень проголодался, — кивнул босс, продолжая улыбаться. — Потому, если вы мне и вправду сочувствуете, Анжелика Валентиновна, лучшее, что можете сделать, — составить мне компанию за ужином и продолжить рассказ.
— А о чём рассказывать, Олег Валерьевич? Мне казалось, я уже обо всём рассказала.
— Далеко не обо всём, — заверил Лику Бортников. — Я очень мало знаю о вас. И даже не столько конкретно вас, поскольку определённое мнение уже сложилось, а именно о вашей жизни. Чем-то же вы занимаетесь, когда отдыхаете от борьбы за справедливость?
— Вы спрашиваете о моей личной жизни? — уточнила девушка.
— Вот именно, — лицо босса стало серьёзным; он, сдвинув тёмные брови, смотрел на дорогу.
Лика надеялась на то, что это не игра её фантазии, и обстановка в машине в самом деле изменилась, стала более волнующей, в хорошем смысле напряжённой.
Несмотря на то, что когда-то у них с Димой было всё по-взрослому, не так уж и не прав был отец, называя Лику подростком в психологическом смысле.
Она была уверена в том, что влюбилась в Диму навеки, и они будут идти по жизни рука об руку до самого конца пути. Решение расстаться, которое принял любимый, стало не просто ударом для девушки. Тогда ей казалось, что безвозвратно рухнул весь её мир.
После этого она смотрела на мужчин отвлечённо, и мысли о том, что с кем-то ещё могут сложиться отношения, даже не приходили в её голову. Она больше никому не доверяла и не хотела раскрывать ни перед кем свою душу.
Только вот Бортников, несмотря на их неоднозначную первую встречу, показался Лике совсем другим, ни на кого не похожим. А его рассказ о том, как им пренебрегли ради другого, ещё сильнее духовно приблизил к нему Анжелику.
— Я только однажды была в отношениях, — призналась девушка. — В течение двух лет встречалась с молодым человеком, его зовут Дмитрий. Мы учились в одном университете и на одном факультете, только Дима на курс старше. Потом он принял решение расстаться. Вот и всё. Сейчас он уже женат, и пару месяцев назад стал отцом.
В салоне автомобиля повисло молчание, которое было прервано холодным и каким-то металлическим голосом Олега Валерьевича:
— Знаете, что мне больше всего не понравилось в рассказанной вами истории?
— Что? — удивлённо спросила Анжелика.
— Фраза «Вот и всё». Я бы её заменил на следующее: «Всё только начинается».
— Теоретически да, — вздохнула девушка.
— А практически?
— А практически всё не так радостно. И Дима, и мой отец, выпроваживая меня из своей жизни, говорили приблизительно одно и то же.
— А именно?
— Что я незрелая, инфантильная и безответственная. И что я должна измениться. Если бы это сказал кто-то один, то ещё можно было бы усомниться в справедливости выводов. Но когда одно и то же озвучили двое... Как говорится: если третий муж бьёт, может, дело не в муже?
— Странно, — задумчиво ответил Бортников. — Ни из личного общения, ни из ваших рассказов я не вынес подобных впечатлений.
— Спасибо. Надеюсь, вы говорите это искренне, Олег Валерьевич.
— Я вообще стараюсь всегда говорить искренне, Анжелика Валентиновна. А после вашего рассказа я лишь укрепился в стремлении убедиться в собственной правоте.
— В чём именно?
— Вот представьте себе какую-нибудь картину, Анжелика. Или книгу, или фильм. Что угодно. Всегда найдутся те, кому данная работа просто не понятна, и эти люди будут находить там недостатки снова и снова, потому что не видят там хорошего, видят только плохое и сложное для их восприятия. А есть те, для когда эта картина — отдушина, свет, утешение. Всякий раз, когда они смотрят на неё, открывают для себя новые грани, и она им нравится ещё больше, становится ещё ближе к душе и к сердцу. Поняли?
— Ну в целом, да, — кивнула девушка. — Но не поняла, как вы будете убеждаться в собственной правоте.
— Буду смотреть снова и снова, — после небольшой паузы ответил Олег Валерьевич. — В поисках новых граней.
...Когда вечером машина Олега Валерьевича остановилась у подъезда Анжелики, мужчина не спешил выходить и открывать двери перед девушкой. Чувствовалось, что расставаться с ней ему совсем не хочется, а она прекрасно его понимала.
Но потом он будто принял сам для себя какое-то решение и заговорил неожиданно сурово:
— Анжелика, я понимаю, что завтра ваш законный выходной, но всё же хочу спросить: вы очень заняты завтра? Уже запланировали что-то?
— Ничего особенного не планировала. Сделаю небольшую уборку, схожу в магазин. Возможно, позвоню маме, и если она свободна, мы посидим в какой-нибудь кофейне, поболтаем.
— Тогда осмелюсь... — Бортников выдохнул, — внести некоторую сумятицу в ваши планы. Не смотрите так, с работой это не связано. Я хотел бы съездить в приют, познакомиться с той собакой, которую вы спасли.
— С Альмой?
В глазах Анжелики промелькнула неподдельная радость, и Олег засмотрелся на мерцающие янтарные вкрапления вокруг зрачков девушки. Ему стоило немалых усилий сдержаться и не начать целовать Лику прямо в машине.
Ещё предстоял серьёзный разговор с самим собой, и пока он всё для себя не решит, нельзя давать волю чувствам.
С тех пор, как он увидел Анжелику Погудину, в нём словно боролись два человека. Первый настаивал на том, чтобы Олег полностью отдался чувствам и желаниям, погрузился в счастье, в страсть и в море эмоций. Он чувствовал, что Лика его не оттолкнёт, видел это в её глазах, слышал в её голосе.
Второй строго стоял на том, что с этой девушкой никогда не будет просто, она не создана для лёгких интрижек, и в отношения с ней нужно вступать только будучи твёрдо уверенным во всём.
А ещё... Нет, разница в девять лет его не пугала, она не была такой уж критичной. Главная причина сомнений крылась в том, что Анжелика — дочь очень состоятельного человека. Конечно, Бортников и сам далеко не беден, но организовать для Лики прежний уровень жизни он вряд ли когда-нибудь сможет.
Олег привык крепко держать синицу в руках, не гонялся за непредсказуемой птицей-удачей, не мечтал создать финансовую империю и не страдал ничем не подкреплёнными амбициями. Он привык полагаться только на самого себя и на собственные силы.