Бадди. Привет, пап. (Отец входит, подносит письмо к лицу Бадди, проходит в комнату. Бадди следует за ним.) Как ты, пап?.. Что-нибудь случилось?
Отец смотрит на него в упор и не может выговорить ни слова. Достает письмо из конверта и подносит его к лицу Бадди.
Я… я думал, ты пойдешь вечером домой… Хотел с утра поговорить обо всем спокойно… на фабрике… а потом я сказал маме, что буду дома завтра вечером… чтоб мы поговорили по душам… и я бы все объяснил… Пап, ты что: злишься на меня?
Отец. Я? Злюсь? С какой стати?
Бадди. Из-за письма.
Отец (смотрит на него). Какого письма?
Бадди. Ну, вот этого. Которое я написал.
Отец. Ну, уж нет. Только не ты. Кто-то совсем другой. Не ты. Тебя я знаю. А этого писаку в глаза не видел.
Бадди. Может, лучше отложим разговор до завтра, когда немного успокоимся, мы оба? Разговор ведь будет долгим.
Отец. Разговор? И о чем же? (Держит письмо.) Дело сделано. Декларация Независимости… Об этом хотел поговорить?
Бадди. Пап, ты слишком расстроен. Спокойного разговора не получится.
Отец. Как чувствовал. (Кладет письмо в конверт.) Все это должно было случиться. Уж больно долго ты вокруг своего братца крутился. Вот и результат. У моей сестры Гасси двое внуков, а у меня один балбес и письмо.
Бадди. Но ведь все шло к этому. Я хотел тебе все объяснить, но ты ведь меня не слушаешь.
Отец (хотел было присесть, но вдруг подскакивает). «Я не слушаю, я не слушаю», — хватит талдычить. Только и делал, что слушал. (Идет влево.)
Бадди. Только я собираюсь сказать что-то важное, ты раз — и выходишь из комнаты.
Отец. Я бы выслушал тебя, прояви ты к отцу каплю уважения.
Бадди. Пап, но ты же знаешь, что это не так.
Отец. Не так? Очень мило. Вот и весь разговор.
Бадди. Что ты хочешь от меня услышать?
Отец. Я хочу спросить… как родной отец… почему такой молодой мальчишка не может жить с родителями?
Бадди. Мальчишка?
Отец (указывает на него пальцем). Именно!
Бадди. Пап, но мне уже двадцать один год.
Отец (спокойно). Что верно, то верно.
Бадди. Говоришь таким тоном, будто двадцать один стукнуло неизвестно кому.
Отец (пожимает плечами). Тебе виднее.
Бадди. Что значит «тебе виднее»?
Отец (поднимает палец). То и зна-чит!
Бадди. Я уже достаточно взрослый, чтобы принимать важные решения. Когда ты был в моем возрасте, ты уже был женат, да?
Отец. А ты что, на свадьбе был?
Бадди. Сам ведь рассказывал.
Отец. Другие были времена. Совсем другие. (Уходит влево). Я начал работать, когда мне было одиннадцать. (Поворачивается к Бадди.) У меня каникул не было!
Бадди. Ну при чем тут каникулы??
Отец (угрожающе). Вот возьму сейчас и уйду!
Бадди. Да ладно, пап. Само вылетело. Я не хотел. Просто разговор не клеится.
Отец (подходит к нему справа). Ах, вот оно что?! Не умею болтать о шоу-бизнесе, как твой братец со своими подружками.
Бадди. При чем здесь шоу-бизнес?
Отец. Разве он не этим целыми днями занимается? Крутится за кулисами какого-нибудь дешевого заведения со стриптизом.
Бадди. Таких заведений в Нью-Йорке нет уже лет двадцать.
Отец. Он пальцем о палец не ударил целых двадцать лет. И, похоже, ты пойдешь по его стопам.
Бадди. Нет, пап, ну что ты. Я буду работать у тебя сколько потребуется… И неважно, о чем я мечтаю.
Отец. Что значит — мечтаю?
Бадди. Попробовать себя на другом поприще. Сначала колледж, потом армия, и сразу в бизнес. Может, это не мое призвание.
Отец. Не то поприще? (Смотрит на кресло.) Я дал парню самую большую фабрику по производству искусственных фруктов на всем Восточном Побережье, а он мне говорит о каком-то поприще! Ха! (Садится в кресло.)
Бадди. А, может, у меня талант есть… писательский?
Отец. Ты — писатель? И что пишешь? Письма? (Достает письмо.) Это у тебя здорово получается. Потрясающий стиль, только кто их будет покупать?