Алан. Дороговато снимать, но оно того стоит.
Бадди. Да, совсем забыл. А сколько ты за нее платишь?
Алан. А при чем тут это?
Бадди. Я же должен в долю войти, по-моему. Иначе и не останусь.
Алан. Ладно, ладно. Тридцать долларов.
Бадди. Шутишь? Такая квартира? Шестьдесят долларов? Быть такого не может!
Алан. Твоя доля тридцать. Когда наш старикан зарплату тебе прибавит, будешь платить больше.
Бадди. Так, для начала: за газ и электричество платим раздельно. Ну и за другую коммуналку. Идет?
Алан (подходит к брату справа, в руках спиртное). Идет. (Подает ему выпивку.) Вот. С тебя семьдесят пять центов. (Поднимая бокал.) Ну, за братьев Бейкеров. Столько лет мечтали — и вот свершилось… С Уэст-Сайд все девочки твои, а с Ист-сайд — мои. Посмотрим, у кого девчонок будет больше. (Подмигивает брату. Бадди пьет из бокала, Алан следит за ним.) Ну, как?
Бадди (не очень доволен). Что-то не очень.
Алан. Еще бы. Сам смесь придумал. (Звонит телефон.) Десять к одному — девчонка и высшего класса! (Телефон звонит. Берет трубку.) Да?.. А, это ты, мама!.. Как ты, сладкая моя?.. О тебе говорили… Да минут десять назад… Он в полном порядке… Конечно, позабочусь… Хорошо, любимая моя. (Передает трубку Бадди.) Это Куратор Музея.
Бадди (хватает трубку и садится на диван. Алан идет к бару, чтобы подлить спиртного). Мам, привет… Как ты?.. Хорошо… Все хорошо… Нет, нет. После обязательно… Не знаю, здесь много кафе… Мам… Папа прочел мое письмо?.. А, еще на фабрике. (Алан подходит к брату. Тот говорит немного спокойнее.) Что?.. Не надо прятать письмо… Я очень хочу, чтоб он его прочел… Он что? О, боже!
Алан. Что стряслось?
Бадди. Мам, я понимаю, что будет хуже, но я не могу! Мам… Мам!.. Мам!..
Алан. Плачет? (Бадди кивает). Значит, плачет.
Бадди (в трубку). Мам, ну успокойся, прошу тебя… Нет, не надо просить об этом. Так нечестно.
Алан. О чем она просит? Чтоб ты домой вернулся?
Бадди (вскакивает). Мам, не рви письмо. Я не могу вернуться домой.
Алан (идет к заднику сцены влево). Дай я с ней поговорю.
Бадди. А как же моя жизнь?
Алан. Дай я.
Бадди. Мамочка, не рви письмо, умоляю!
Алан (протягивает руку). Дай трубку.
Бадди (отворачивается). Ну, подожди. (В трубку.) Хорошо. Я подумаю. Обязательно. Я перезвоню… Попозже… Обещаю… Хорошо… Не рви письмо… Пока. (Вешает трубку.)
Алан. Что там еще такое?
Бадди. Папа звонил маме с фабрики десять минут назад. Кричал. Какой-то клиент разозлился на тебя! Ты пропустил с ним сегодняшнюю встречу.
Алан. О, боже, мистер Мельтцер! Совсем забыл.
Бадди. В общем, мама боится, что если он и про меня узнает, его удар хватит.
Алан. Ладно, ладно. Одно другому не мешает. Я его успокою.
Бадди. Но маме-то достанется. И еще как. Раскричится, не остановишь. Скандал такой закатит, хоть плачь.
Алан. Что делать собираешься?
Бадди. Не знаю. Может, домой пойду. (Берет пальто и чемодан.)
Алан. Домой? Но зачем?
Бадди. Чтоб маме не одной пришлось отдуваться.
Алан (идет за ним). Как знаешь. Мне назад дороги нет.
Бадди. Так что же мне делать?
Алан. Взрослеть. Быть мужчиной. Тебе уже двадцать один. (Забирает у него чемодан и ставит возле дивана.)
Бадди. Не обращать внимания?
Алан. Когда ты начнешь жить в свое удовольствие? В шестьдесят пять, на пенсии? Тогда забудь про девочек.
Бадди. Все так закрутилось. Но я с тобой. Не хочу домой. Вот только папа против.
Алан. В душе он человек хороший и желает нам добра. Но он никогда не поймет, что жизнь меняется. Он слишком долго занимается своими восковыми фруктами. Ты изменился.
Бадди. Я знаю, но –
Алан. Тебе уже двадцать один. Ты взрослый. Вперед, не робей. Один шаг сделал, сделай и второй.
Бадди (смотрит на брата, потом пожимает плечами). Наверное, ты прав.
Алан. Ну, так остаешься?
Бадди (кивает). Да… Почему нет?