Алан. Зачем ты так? Я бизнесом много занимаюсь.
Отец. Два года. Из всех шести лет только два. Мой бухгалтер все подсчитал.
Алан. Ну, спасибо.
Отец. И это мой сын. Мои конкуренты и то больше помогли. (Садится.)
Алан. А ты как думал? Ты со мной так обращаешься.
Отец (вскакивая). Так обращаюсь?! Это я вваливаюсь в контору не раньше одиннадцати? Это я на ленч три часа трачу… в ночных клубах?..
Алан. К чему ты ведешь?
Отец. К тому, к тому, что гуляешь все государственные праздники, еврейские, католические… В прошлом году и Хэллоуин.
Алан. Я был болен.
Отец. Это ты на работу больной пришел. С перепоя.
Алан. Во-первых, это неправда. Во-вторых, что за радость приходить в контору? Я тебе не нужен. Ни разу совета моего не спросил, так ведь?
Отец. А что горнолыжник понимает в восковых фруктах?
Алан. Вот видишь? Вот видишь?! Ты меня даже не слушаешь.
Отец (садится). Приходи пораньше. Я тебя послушаю.
Алан. Я приходил. Целых три года. Но тогда я был «слишком молод», чтоб ты мог прислушаться ко мне. А теперь, в моей квартире, обзываешь меня балбесом. Не уважаешь ты меня, ни капли. Сторожа уважаешь больше.
Отец. По крайней мере, я знаю, где он ночь проводит.
Алан. …Про меня тоже знаешь, что я балдею по ночам. Ну и что в этом плохого? В конце концов, это мое дело.
Отец. Но только не четыре ночи подряд. Да мне-то что? (Встает и идет в правую сторону.) Делай, что хочешь. Хочешь жить как балбес, вперед.
Алан. А почему это я балбес?
Отец. Ты женат?
Алан. Нет.
Отец. Вот поэтому и балбес!
Алан. Женюсь, наберись терпения.
Отец. Это я уже четыре года слышу. Когда тебе было двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два. Сейчас тебе уже тридцать три, а ты все еще холостяк. Так что балбес ты и есть. (Отворачивается.)
Алан. А после тридцати трех уже нельзя, да? Да, я хочу взять максимум от жизни, как любой нормальный здоровый американский парень.
Отец. Здоров-то ты — это факт, и американец, но только не нормальный.
Алан. Это почему же?
Отец. А ты на брата своего посмотри, вот он нормальный. Из него выйдет толк, паренек что надо. Никогда не будет таким, как ты. Ни за что.
Алан. Думаешь? А вдруг ошибаешься?
Отец. Я в нем уверен на все сто. На фабрику приходит первым, работает полный рабочий день. Нет, за этого сына я буду спокоен всегда.
Алан. А ты почту с утра читал?
Отец. Что?
Алан. Ничего.
Отец. Ладно, хватит, разболтались. Завтра в восемь жду тебя в офисе.
Алан. В восемь? Так там еще никого не будет.
Отец. Ты будешь. И будешь работать по вечерам и по воскресеньям, и по праздникам, и дням рождений, и в отпуск. Я устал быть отцом. И надоело. С этого момента я босс.
Алан. Но в восемь, это же слишком, пап. До девяти все равно заняться нечем.
Отец (проходит в фойе). Будешь пасьянсы раскладывать.
Алан. Ладно, ладно, я буду.
Отец. Со счетом от Мельтцера. Если не будет подписан… вылетишь (жестикулирует) на своих лыжах прямо в толпу безработных.
Алан. Я постараюсь. Очень.
Отец. Постараться мало. Надо чудо совершить. (Алан садится в кресло справа от центра сцены.) В восемь со счетом от Мельтцера…
Алан. Понял.
Отец. Если твой брат станет таким же, как ты, я выброшусь с двадцатого этажа. (Уходит, хлопая дверью. Бадди выбегает из спальни. Он в шоке.)
Бадди. Ты слышал? Говорил я тебе, говорил. Он на все пойдет.
Алан (подходит к телефону). Какая гостиница? «Кройден»?
Бадди. Подожди, а когда он письмо прочтет?.. Он же покончит с собой. И нас всех прибьет. Шуму будет! Алан, дай мне трубку!
Алан (набирает номер). Спокойнее, я Мельтцеру должен дозвониться.
Бадди. Мельтцеру? Надо маме позвонить, пока он до дома не добрался! Нужно, чтоб она письмо порвала.
Алан. Успокойся, ну, пожалуйста. Никого он не убьет, пока не поужинает… Все будет в порядке.
Бадди. Как это?
Алан. Нужно, чтоб Мельтцер подписал счет. Всего-то дел. (В трубку.) Телефонный номер гостиницы «Кройден», пожалуйста.