На другой день бульварные газетки неуемно острили по поводу находчивой Коллонтай, которая на посты ответственных чиновников назначила истопников, лифтеров и уборщиц. То-то пойдет работа!
Но работа все-таки пошла — со скрипом, но пошла…
Обернувшись к мужичку, который не сводил с нее удивленно — восторженного взгляда, Александра Михайловна произнесла не без торжественности:
— У этого товарища, трудового крестьянина, реквизировали в прошлом году единственную лошадь. Ни у царских чиновников, ни у Временного правительства он не мог добиться уплаты обещанной компенсации. Сегодня ему выдается пособие — первое при Советской власти!
Господин в черной паре подпрыгнул на стуле:
— Протестую! Реквизированные лошади не относятся к министерству государственного призрения, это по военному ведомству! Где основание для выплаты, где оно?!
— Основание? Извольте!
Господин в черной паре недоуменно уставился на протянутый ему листок бумаги.
— Возьмите, возьмите, — спокойно сказала Коллонтай. — Ознакомьтесь!
Точно боясь обжечься, он взял бумажку за самый краешек, скользнул по ней взглядом и процедил:
— Не п-понимаю! Что значит — выдайте ему? Кто, где, откуда? А штамп? А печать? А номера входящий и исходящий?
— Взгляните на подпись!
Придвинув бумажку поближе, господин в черном долго держал ее перед глазами, потом дернул короткой шеей, точно ему давил воротник.
— Вот оно, основание! — весело сказала Коллонтай. — Нам другого не требуется! Могу вас заверить, что это очень крепкая подпись. И чем дальше, тем крепче она будет. Советую подумать об этом, господа. Вы, кажется, не заметили, что произошла великая народная революция!
И точно в подтверждение ее слов, задребезжали стекла в широких окнах и приглушенный звук пушечного залпа донесся до ушей присутствующих. Залпы следовали один за другим, сотрясая стекла. Похоже было, что вдали выколачивают гигантский матрац…
А мужичок тем временем поставил закорючку в свежеразлинованной ведомости и, прощупывая каждую бумажку, стал пересчитывать деньги. Пересчитал два раза, засунул их в подкладку картуза, оглядел всех и, как бы испытывая неловкость, быстро, мелко перекрестился.
— Слава тебе, господи! Наша взяла!
Если бы этому мужичку сказали тогда, что и он займет местечко в Истории Великих Октябрьских Дней, — он бы, наверно, только усмехнулся в пегую бороденку:
— Какая такая история? Скажете тоже…
А между тем так и произошло. Имя его не сохранилось, но сам он, со своей торбой, в армячке, опоясанном бечевкой, со всеми своими словечками, навсегда остался на страницах воспоминаний как первый человек, получивший по записке Ленина первое пособие от Советской власти.
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ КАНИКУЛЫ
Подходил к концу декабрь, уже стоял на пороге новый, восемнадцатый год, а в кабинете Ленина по-прежнему горел свет по ночам.
— Спит по три-четыре часа в сутки, а теперь и совсем перестал спать. — С тревогой говорила Надежда Константиновна. — Доработался до бессонницы. Мозг не отдыхает ни минуты. А скажешь об этом — один ответ: «Потом, потом отдохну! Сейчас не время!».
Этими же словами отвечал Ленин и ближайшим товарищам, когда те предлагали ему сделать хотя бы небольшой перерыв в работе. Необходимо было как-то уговорить Владимира Ильича отдохнуть, но как?
Выход из этого нелегкого положения нашел Яков Михайлович Свердлов. Он предложил, чтобы Центральный Комитет вынес специальное решение о том, что товарищу Ленину предоставляется кратковременный отпуск с обязательным условием не заниматься государственными делами и пребывать все дни отпуска на свежем воздухе. Это решение Владимир Ильич сочтет для себя обязательным. Как известно, Ленин — образец партийной дисциплины.
Так и было сделано. Сообщить Ленину о решении Центрального Комитета поручили Свердлову.
— Трудненько мне пришлось, — рассказывал потом Яков Михайлович. — Только заикнулся об отпуске, а Владимир Ильич сразу: «Нашли время. Кого это озарило?» — «Всех, всех, — говорю, — озарило, ибо это необходимо, Владимир Ильич! А главное, — говорю, — есть замечательное местечко на примете: и близко и удобно. Александра Михайловна Коллонтай сообщила, что по Финляндской дороге, за Териоками, при санатории «Халила», имеется отдельный домик — теплый, светлый. Кругом тишина, сосны, хвойный воздух. Вот туда бы вам и съездить ненадолго…» Ох, и посмотрел на меня Владимир Ильич! — улыбнулся Свердлов. — Вы же знаете, как он умеет. «Что ж, — говорит, — раз Цека вынес такое решение, — я обязан подчиниться, но…» Не договорил, только рукой махнул. От охраны и отдельного вагона отказался категорически. Заявил, что поедет обычным пригородным поездом. По-другому ни за что. Зато сопровождать будет Эйно Рахья… Он все организует…