Надежда Константиновна понимающе улыбнулась.
— Хорошо! Я постараюсь выполнить вашу просьбу!
Об этом эпизоде спустя много лет рассказал И. Демченко — старый коммунист, муж Марии, бывшего секретаря наркома.
Шарф Владимира Ильича хранится в музее его имени.
ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Деловой разговор окончен. Все необходимые вопросы заданы, ответы выслушаны.
— Да, нелегко досталась вам путь-дорожка, — сказал Владимир Ильич, пристально глядя на своего собеседника. — А ведь завтра, товарищ Азизов, вам отправляться в обратный путь!
— Я знаю! — ответил Гасан Азизов. — Когда надо, тогда и пойду!
— Вы, кажется, остановились в Первом Доме Советов?
— Да. У земляков! — кратко ответил Гасан Азизов.
Теперь, когда Ленин сидел не за письменным столом, а в кресле напротив, хотелось смотреть на него не отрываясь.
— Я вам хочу предложить замечательный план! — сказал Владимир Ильич с веселым оживлением. — Возвращайтесь-ка в Дом Советов, сразу же примите горячий душ и, ни о чем не думая, заваливайтесь спать… И спите, пока вас не разбудит кремлевский самокатчик… Советую не медлить. По-моему, у вас там имеется горячая вода от шести до восьми вечера. А мы тем временем обсудим все, о чем написал товарищ Киров… Договорились?
Он быстро поднялся с кресла. Встал и Гасан Азизов. Лицо его, загоревшее до черноты, напряглось, в глазах метнулась растерянность. Разговор окончен, пора идти, но есть еще одно поручение к Ленину — и оно остается невыполненным…
Об этом поручении Сергей Миронович Киров сказал ему на прощанье: «Имей в виду, друг Гасан, что здесь потребуется от тебя тончайший дипломатический подход, иначе все сразу испортишь. К великому сожалению, не могу дать никаких советов. Произведи глубокую разведку на месте и действуй сообразно полученным данным».
Гасан так и действовал. Сначала переговорил с земляками-бакинцами, работавшими в Москве. «Очень нелегкое дело, — сказали ему земляки. — Спроси в Кремле у коменданта. Он должен знать, как и что».
Но комендант, крепко сбитый плечистый матрос, только развел руками: «Не знаю, что и ответить тебе, браток! При таких случаях мы и сами ходим вокруг да около! — Он задумчиво посмотрел на большой, туго завязанный мешок, висевший у Гасана за плечами. — Оставь его покуда в комендатуре. Улучим подходящее времечко, занесем Ильичу на квартиру, а там будет видно…»
Гасан слушал его, нахмурив черные, выпуклые брови, потом упрямо мотнул головою:
— Спасибо, товарищ комендант! Лучше я сам!
С этой минуты он, что называется, вверил себя судьбе. Но, как видно, судьба не благоволила к нему. Несколько раз порывался он начать дипломатический разговор, но так ничего и не придумал. И теперь, когда уж надо было уходить, он впал в настоящее отчаяние. Надо уходить, а он не двигался с места; губы у него шевелились, пальцы нервно теребили недавно отросшую темную бородку.
Ленин поглядел на него с некоторым недоумением. И тогда, точно подстегнутый, Гасан заговорил, со страшным напряжением произнося каждое слово:
— Товарищ Ленин!.. Товарищ Киров велел… надо вам что-нибудь… передать…
— А вы разве не все еще мне передали? — удивленно спросил Владимир Ильич.
— Не все… Товарищ Киров сказал… Отдай в руки… скажи — я послал…
— Не совсем понимаю вас. Что именно послал?
Вопрос прозвучал суховато-настороженно. Гасан внутренне заметался, но отступать было уже некуда.
— Такой небольшой пакет, — произнес он хрипло. — Мед. Икра. Изюм… немножко…
Владимир Ильич быстро прошелся по кабинету — вперед, назад — и круто остановился перед Гасаном.
— Просто не знаю, товарищи, что мне с вами делать? Ну зачем, зачем это?
Гасан молчал. Ай, как все плохо! И никто не скажет, как действовать дальше! Он стоял, сжав кулаки до боли, чувствуя на себе неотрывно-внимательный взгляд. И вдруг услышал:
— А где у вас эта икра с медом?
Не задумываясь ни секунды, Гасан бросился к двери. В приемной, в углу, лежал его мешок. Здесь это было в обычае. Нередко появлялись тут ходоки из дальних мест вместе со своими котомками, мешками, торбами. Они складывали их в сторонке, садились и ждали, когда позовут к Ильичу.
Дежурная секретарша без особого удивления посмотрела на человека, который схватил мешок и кинулся обратно в кабинет. Здесь он поискал глазами, куда его положить, и, поколебавшись, опустил на пол. Владимир Ильич, сощурясь, поглядел на мешок, нагнулся и приподнял его: