– Даже вам, таким молодым, и то со временем этого не избежать.
Бесшумно появившийся дворецкий начал раскладывать завтрак из горячих кастрюль на подогретые тарелки. Меню включало в себя яйца по-флорентийски и яичницу-болтушку. Элан выбрал первое блюдо.
Шерон заботливо предложила:
– Если хочешь, можем попросить яйцо всмятку.
– Нет, благодарю. – Элан с тревогой рассматривал поставленную перед ним щедрую порцию. – Единственная причина, по которой я их всегда ем дома, заключается в том, что я мастер заваривать кипяток.
– И правда, заваривать вы научились в совершенстве. И не только воду, – с намеком заметил сенатор и задумчиво произнес:
– Я даже нахожу, что это ваше искусство может давать весьма неожиданные результаты.
Когда дворецкий ушел, неслышно затворив за собой дверь, Шерон объявила:
– Пойду сегодня в суд. Надеюсь, ты не возражаешь.
– Лучше бы ты не говорила, – Элан улыбнулся ей через стол. – Теперь буду смущаться. Сенатор Деверо вдруг поинтересовался:
– Скажите мне, мальчик мой, что, ваша адвокатская практика процветает?
– Откровенно говоря, нет, – Элан горько усмехнулся. – Начали мы практически с нуля и очень быстро истратили большую часть сбережений. Потом потихоньку начали сводить концы с концами. Однако боюсь, что в текущем месяце нам и этого не удастся.
Шерон в недоумении свела брови:
– Но ведь вся эта ваша популярность и реклама должны же помочь? Разве они не привлекут к вам клиентов?
– Поначалу я и сам так думал, – честно признался Элан. – Но теперь мне кажется, что шумиха как раз их отпугивает. Мы с Томом вчера об этом говорили. – Он взглянул на сенатора и пояснил:
– Том Льюис – это мой партнер.
– Я знаю, – ответил ему старик. – Наводил кое-какие справки о вас обоих.
– Как я понимаю, – продолжал Элан, – консервативным клиентам, скажем, бизнесменам, не очень по душе, когда вокруг их адвокатов поднимается столько шума, а у более мелкой клиентуры создается впечатление, что мы беремся только за важные дела и стоим очень дорого. Сенатор одобрительно кивнул:
– Весьма тонкая и трезвая оценка ситуации, должен заметить.
– Но если все так, – возмутилась Шерон, – то это же чудовищная несправедливость!
– Насколько мне известно, – обронил сенатор Деверо, – этот ваш мистер Льюис проявляет особый интерес к корпоративному праву.
– Точно, – удивленно подтвердил Элан. – Он надеется, что сможет специализироваться в этой области. Элан никак не мог понять, куда клонит сенатор.
– Мне пришло в голову, – внушительно произнес сенатор, – что я мог бы оказать вам некоторое содействие, решив сегодня утром два вопроса. Во-первых, об авансе в счет окончательного гонорара за ваши услуги. Хотел спросить, устроят ли вас две тысячи долларов?
Элан едва не подавился нежнейшими яйцами по-флорентийски. Совершенно ошеломленный, он признался:
– Честно говоря, сэр, я не рассчитывал, что даже окончательная оплата достигнет такой суммы.
– Позвольте мне дать вам один разумный совет, – сенатор Деверо покончил с мизерной порцией и отодвинул тарелку. Подавшись вперед, он раздельно проговорил:
– В нашей жизни нельзя продавать себя задешево. Наивысшие гонорары за профессиональные услуги в ряде областей – в адвокатуре, медицине и так далее – обеспечиваются дерзостью и наглостью. Будьте дерзким и наглым, мальчик мой, – и вы далеко пойдете.
– К тому же, – вставила Шерон, – деду эту сумму спишут с налогов. Элан улыбнулся:
– Благодарю вас, сэр. Теперь, когда вы все так объяснили, я последую вашему совету.
– Перейдем ко второму вопросу. – Сенатор достал сигару из кармана пиджака и обрезал кончик. Раскурив, продолжал:
– Юридической стороной моих предпринимательских дел сейчас занимаются Каллинер, Брайант и так далее, и так далее. В последнее время, однако, объем работы столь возрос, что я решил подключить кого-нибудь еще им в помощь. Полагаю, что вы с вашим мистером Льюисом могли бы взять на себя фирму “Деверо форестри лимитед”. Счет у нее весьма значительный и может стать солидной основой вашей адвокатской практики. Ваш гонорар обсудим позже.
– Даже не знаю, что сказать, – произнес Элан. – Кроме того, что сегодня, видно, мой день.
Ему хотелось разразиться ликующими воплями, броситься к телефону и немедленно поделиться радостной новостью с Томом.
Шерон счастливо улыбалась.
– Я надеялся, что вы будете довольны, мальчик мой. Есть еще одно дело, которое я бы хотел обсудить с вами. Но, возможно, пока мы этим займемся, Шерон будет столь любезна и приготовит чек на две тысячи долларов, а я подпишу. – Поразмыслив, сенатор добавил:
– Шерон, выпиши на “Консолидэйтэд фанд”, я думаю.
"Когда есть деньги, – смешливо подумал Элан, – наверное, нелегко решить, с какого из счетов их снять”.
– Хорошо, – с готовностью согласилась Шерон. Она поднялась, захватив с собой со стола чашку с кофе.
Когда дверь за ней закрылась, сенатор посмотрел своему гостю в глаза.
– Если позволите полюбопытствовать, – прямо спросил он Элана, – как вы относитесь к Шерон?
– Мы с ней об этом еще не говорили, – сдавленным голосом ответил Элан. – Но в ближайшее время я попрошу ее выйти за меня замуж.
Сенатор кивнул. Он отложил сигару.
– Я подозревал что-то в этом роде. Думаю, вы сознаете, что Шерон будет богата – причем в своем праве <Имеется в виду случаи, когда супруга – в отличие от общего владения – самостоятельно распоряжается своим состоянием.>.
– Предполагал, – коротко ответил Элан.
– Вы не опасаетесь, что подобное различие между вами может отрицательно сказаться на вашем супружестве?
– Нет, – заверил сенатора Элан. – Я намерен много работать и сделать карьеру. Если мы любим друг друга, было бы глупо позволить, чтобы что-либо подобное встало между нами.
Сенатор Деверо тяжело вздохнул.
– Вы на удивление разумный и знающий молодой человек.
Он сокрушенно поник головой и уставился на свои сложенные на коленях руки. Помолчав, медленно проговорил:
– Ловлю себя на том, что хотел бы, чтобы мой сын – отец Шерон – был в этом похож на вас. К сожалению, он стал авторитетом лишь в области скоростных катеров и женщин такого же свойства. И ни в чем более.
"Ну что на это скажешь?” – подумал Элан и решил, что лучше всего промолчать.
Сенатор наконец поднял глаза.
– То, что есть между вами и Шерон, между вами и останется. Шерон, как всегда, решать будет сама. Но могу сказать, что, если ее решение будет для вас благоприятным, я лично препятствовать не стану.
– Спасибо, – только и вымолвил Элан. Он действительно был искренне благодарен и потрясен буквально до умопомрачения. Столько всего произошло за такое короткое время. Надо поговорить с Шерон, может быть, прямо сегодня и сделать ей предложение.
– В качестве кульминации всего, о чем мы здесь с вами побеседовали, – сказал старик, – у меня есть одна просьба.
– Если это в моих силах, я ее выполню, – заверил сенатора Элан.
– Скажите, вы ведь надеетесь выиграть сегодня дело?
– Да, я уверен, что смогу, – ответил несколько удивленный Элан.
– А есть вероятность, что вы можете проиграть?
– Такая вероятность всегда существует, – признался Элан. – Министерство по делам иммиграции без борьбы не сдается, и мне еще придется опровергать их аргументы. Но позиции у нас прочные, куда сильнее, чем прежде.
– Предположим, только предположим, что вы будете опровергать их аргументы несколько.., вяло.., чуть-чуть неточно… Смогли бы вы.., но только, чтобы это не было очевидно.., намеренно проиграть дело?
Лицо Элана вспыхнуло.
– Да, но…
– Я хочу, чтобы вы проиграли, – тихо, но внятно произнес сенатор Деверо. – Я хочу, чтобы вы проиграли дело и чтобы Анри Дюваль был депортирован. Вот такая у меня просьба.
Потребовалась целая минута, чтобы до Элана дошел смысл его слов.
Не веря своим ушам, Элан пресекающимся голосом запротестовал:
– Да вы хоть понимаете, о чем просите?
– Да, мальчик мой. – ответил сенатор. – По-моему, понимаю. Осознаю, что прошу очень многого, поскольку знаю, как много значит для вас это дело. Но я призываю вас поверить, что у меня есть на то серьезные и веские причины.