Хорошо, у меня там знакомый был начальником технической службы, Лёха Казанов. Я приехал в надежде весело провести время, заодно посмеяться над страхами Бориса Сапожкова.
— Да какой штурм! — рассмеялся Лёха Казанов. — Давай лучше выпьем!
— Давай, — беспечно согласился я и подошёл к окну, которое глядело прямёхонько на лётное поле.
— Кому мы нужны?! — философски изрёк Лёха Казанов и полез в сейф за бутылкой.
У него в сейфе всегда что-то стояло, потому что должность была хлебная.
— А это что? — удивился я.
— Это?.. — тоже прислушался он.
И мы оба услышали подозрительное стрекотание.
— Похоже, на вертолеты, — удивился Лёха Казанов и тоже подошёл к окну.
Над кромкой далёкого леса появились точки. Они стремительно увеличивались в размере.
— Летят… — благодушно заметил Лёха Казанов, имея ввиду, что это наши.
— Ну да, — согласился я, наши, то бишь российские вертолёты, а это значит, что к нам на помощь пришла российская армия.
Ура! Было за что выпить!
Я тотчас позвонил Борису Сапожку.
— Ух ты! Ну, ты там поосторожней! — Дождался я от него инструкции.
— Ладно! — ответил я и хотел добавить, что всё на мази, что это сенсация, раз наши прибыли, как вдруг вертолёт, летевший первым и приблизившийся настолько, что стали различимы лица пилотов, взорвался прямо в воздухе. Он уже заходили на посадку, и неожиданно, как в кино, разлетелся на сотни кусков, среди которых я отчётливо различил человеческие руки и ноги. И только после этого я услышал бешеную стрельбу ЗУ-23, которые находились и на крыше аэропорта, и на земле.
Борис Сапожков на той стороне линии, кажется, проглотил телефон.
— Что они делают?! — ужаснулся я, имея ввиду наших зенитчиков, которые лупили почём зря, не жалея снарядов.
— Чего они делают! Чего они делают! — тоже заорал Лёха Катанов, но почему-то с укором. — Это укры, блин!
— Какие укры?! — возразил я, всё ещё в негодовании на бестолковость наших зенитчиком, которые одним махом погубили столько жизней и вообще, это не война, о чёрт знает что!
Но видать, они тоже дали маху, надо было открыть огонь ещё раньше и тогда бы укрофашисты не высадились бы вообще.
— Вон какие! — закричал Лёха Катанов и в запале потыкал пальцем, мол, куда ты, раззява, смотришь?!
И только тогда я увидел на фюзеляже украинские жёлто-синие опознавательные знаки. К счастью, наконец задымил и второй, перевернулся на бок и упал, скользя, как по льду, безуспешно пытаясь вспахать взлетную полосу безостановочно крутящимся винтом.
Третий наши разнесли в щепки уже на земле, и из него, как горящие снопы, вываливались укрофашисты.
Наверняка разнесли бы и четвёртый, и пятый, но началась бешеная стрельба, и ЗУ-23 к нашему ужасу замолкли.
Мы отпрянули от окна, переглянулись и поняли, что влипли, что укрофашисты всё-таки высадили десант и сейчас произойдёт, так называемая, зачистка территории, а это значит, что мы с Лёхой Катановым являемся потенциально убиенными врагами. Мы заметались, не зная, что делать.
Однако события разворачивались совсем по-другому сценарию. Укрофашисты оказались ещё теми вояками. Они приняли лупить по пятнадцатому участку за дорогой, откуда по ним никто не вёл огонь, потому что, когда я ехал в аэропорт, то не видел в округе вообще никаких войск, и похоже, для нашего командования высадка десанта было полнейшей неожиданностью, потому что защитить старый аэропорт можно было элементарно просто, надо было всего лишь поставить здесь пару пулемётов, да посадить пару снайперов.
Когда укрофашисты всласть настрелялись по пятнадцатому участку и из стрелкового оружия, и из гранатомётов, они вдруг решили, что их атакуют через центральные ворота, и прыснули, как воробьи, в разные стороны, и принялись обстреливать площадь перед аэропортом. Стреляли они минут двадцать, потом, видно, сообразили, что там тоже никого нет, и осмелели, всё ещё не веря в свою удачу, хотя на летном поле горели, как факелы, три из пяти вертолётов. Но в общем, операцию по захвату старого аэропорта можно было считать успешной, хотя добрая половина десанта погибла.
Потом нас обнаружили, и в наши окна полетели гранаты, потом нас пытали допросом, потом отпустили за водку и сто тысяч профсоюзных денег, которые лежали в сейфе у Лёха Катанов, а так же под крайне честное пионерское слово, что мы не сообщим, сколько их здесь прилетело. Тогда казалось, что это всё ещё какая-то игрушечная война.