Отмечая, что произведений народного искусства на выставках 1870 года в Соляном городке и Политехнической 1872 года было все же явно недостаточно, Стасов требовал: «… коль скоро дело идет о всероссийской выставке, то не след посылать туда только бархат, зеркала, да золотое шитье, нужные одной маленькой кучке людей… речь идет тут не о том, что кажется всего галантерейнее и милее избалованным барским глазам, а о том, что в самом деле наше, что национально» («Художественные заметки о политехнической выставке в Москве». — «С.-Петербургские ведомости», 1872, 15 августа и 13 и 21 сентября). С большим ожесточением Стасов обрушился на пренебрежительное отношение к произведениям народного творчества и в своей статье «Наши итоги на всемирной выставке» (1878, см. т. 1), где также этот раздел русского искусства был слабо представлен.
Но статья Стасова «На выставках в Москве» знаменательна не только тем, что она согрета горячей любовью к народному творчеству, к «мужицким» произведениям, которые делаются «в темной избе», руками людей, «весь век проходивших в бедной рубахе или сарафане», любовью к той народной массе, которая несмотря на вековой гнет и насилие сумела в себе воспитать высокое эстетическое чувство. Демократ-просветитель искренне радовался тому, что эта выставка в Москве была оживлена притоками народной массы, что «на выставку нынче ходит сам народ — мужики, бабы, солдаты, фабричные», что эта народная масса сама и по-своему разбирается в многочисленных экспонатах, давая им свою народную оценку. Стасов прислушивается к толкам массы на выставке, желая заглянуть вперед на несколько десятков лет и понять, «что ему (народу) тогда будет нравиться и чего он будет не выносить и выбрасывать за борт?» «Туда бы, на собрание этой многотысячной толпы! — восклицал Репин, прочитав эту статью Стасова. — Вскочить на стол и сказать громко, откровенно, во всеуслышание: „Долго ли вам еще прозябать в невежестве, рабстве и безысходной бедности!..“ А между тем, — с грустью констатирует Репин, — вместо живого слова, им (народу) раздают бесплатно нелепейшие брошюры, озаглавленные: „Истинная радость!“, „Застигнутые врасплох!“ и т. п. Какие эффектные заглавия и какой дребеденью наполнены!!» (III, 76). В последних словах Репина речь идет о брошюрах религиозно-нравственного содержания.
1882