– Все будет хорошо. Я тебя люблю.
А во мне нежная щекотка с россыпью сахара от затылка до бедер, едва бледный призрак твоих губ касается моих. Живых и пугливых. Легким мазком. Как сухой кисточкой.
Первое, что чувствую: щекотно до мурашек. И ты сразу слегка отстраняешься, проверяешь. Я громко дышу и слабо киваю. Очевидно, мои губы, как и пальцы, как и глаза, как и все тело, рвутся к тебе безотлагательно, ничего не слушая о ментальном, психическом, менее сговорчивом. Я совершенно машинально приоткрываюсь. Ловлю оттенки лимона, пропитавшие твое дыхание. Ты склоняешь голову набок, прикрываешь снова глаза. Я из страха делаю то же самое, многим позже вспоминая, что так и положено.
Второе, что ощущаю: твои губы мягкие, и твердые, и осторожные, и влажные. Ты прижимаешься. Красишь легким напором, и посреди него у меня что-то ухает в животе, падает и раскрывается, как дверь от сквозняка.
Третье ощущение: что-то разбивается в районе солнечного сплетения, растекается декоративным шаром, оставляя сверкающие конфетти и обостренную пустоту. Наверное, она похожа на вдохновение. Желание заполнять, украшать, создавать. Пустота, как и мысль, яркая. Резкая. И вся пахнет тобой насквозь. На внутренних стенах выводятся твои росписи, на дверных ручках – отпечатки, на полу – следы. Я мысленно встаю на них, чтобы думалось, будто мы единый организм.
Я мысленно хочу упасть на пол. Чтобы ты придавил собой и мне было трудно сдвинуться под твоим весом. И я бы лежал и думал: как тяжело. И это был бы цветной, ласковый и счастливый оттенок этого слова. Не то тяжело, каким была заставлена эта комната прежде. Совсем другое тяжело.
– Поцелуй меня по-взрослому.
От собственных слов у меня стреляет в груди. Чужим елейным голосом, в котором таилась вожделенная извращенная страсть. И я глушу, как умею, я льну к тебе, я держусь за тебя. А воспоминания – провода в стенах, которые уже не выдернуть. Они там будут. Всякий раз, когда я стану включать свет, он совершит путь через их узкие темные туннели.
– Ты правда этого хочешь?
Я киваю. Часто-часто. Правда-правда. Я люблю тебя. Чоннэ. Я люблю. Я хочу. Я доверяю. Я замираю.
А ты сейчас такой красивый, куда бы я ни посмотрел. Внутри или снаружи. Ты сейчас начинаешь медленно. Не спешишь. Показываешь. Ловишь нижнюю губу своими. Берешь в плен. А потом.
Потом мокрый язык проводит по ней с убедительной осторожностью, и у меня в животе что-то сжимается. Больно. Ты не останавливаешься. И сжимается еще раз. Потом в третий. И боль сладко тянется, поражает, как и твой запах, становится вымышленной фруктозой на губах, смешивается со слюной.
Ты снова меня проверяешь. Смотришь черным взглядом, сдержанным уважением и заботой. Я не киваю. Понимаю, что по мне и так все видно. Ты видишь точно. Опускаешь руки мне на спину, дальше – к пояснице, после – ниже. Слишком низко. Пока не чувствую горячие ладони поверх тонкой ткани домашних брюк. Ты надавливаешь, чтобы прижать к себе. Вдавить. Врезаться. Оказывается, чтобы показать то, что уже показывал, только теперь на ощупь. Меня прошивает с головы до пят, сбивая все: от равновесия до четкости мысли. Я цепляюсь руками за твои плечи, выгибаюсь и сразу теряюсь, пугаюсь, не знаю, как реагировать! Или я уже реагирую? Скажи мне, Чоннэ, что со мной происходит? Ведь что-то же происходит, когда сквозь пару слоев одежды я своим личным пространством ощущаю твое. Твердое, яркое, раскаленное. От этого должно так ярко стрелять в пояснице, животе и горле? Скажи, это нормально, что мне больно и приятно?..
– Что ты чувствуешь? – Сейчас: как твой выдох холодит мои влажные губы.
А постоянно – одного лишь:
– Тебя…
– Неприятно? – Смотришь и часто дышишь, и так же часто перемещаешься взглядом с моих губ к глазам.
Я мотаю головой. Часто-часто.
Ты признаешься:
– Я боюсь переборщить.
А мне не хочется бояться еще больше:
– Делай то, что хочешь.
– Я не дум…
– Пожалуйста, не бойся, – меня тянет, и я тычусь носом в твою щеку, – мне хорошо… – вдыхаю, – мне с тобой так хорошо, Чоннэ. Это правда. – Я оседаю самой кристальной честностью. Ведь это мое пятое ощущение: – Я чувствую себя… хорошо.
У тебя упрямые и сильные пальцы. Они ведут, поддевая мне подбородок. Я закрываю глаза. И мне… очень… очень… приятно. Приятно, даже когда меняешь угол, позволяя себе быть быстрее, и от того, как легко и по-особенному интимно движутся наши губы, когда достаточно пропитываются слюной. Мне приятно! Слышишь? Приятно!