Со мной…
…что-то творится. Это неуместно, и поразительно, и пугающе. Я был уверен, что способен ощущать лишь кислую пустоту отвращения. Никогда не думал, что смогу, что умею чувствовать нечто подобное. Но ты…
…что это такое! Как ты залез в меня так глубоко?! Как мне теперь… себя препарировать, как извлекать, вырывать, отклеивать? Я же предупреждал, просил, отпугивал, отваживал, какого черта я повенчан с таким сумасбродным беспардонным упрямцем! Какое же обескураживающее чувство! Мне кажется, я взорвусь или стеку расплавленным пластиком. Если ты еще раз косне…
Чоннэ! Я толкаюсь. Давлю тебе на солнечное сплетение, отвоевываю расстояние и спрыгиваю на пол. Отпечаток мокрых губ еще увлажняет мочку уха, а кажется, что выбит татуировкой и горит кровавым контуром. Думаешь, это так легко – себя у тебя отвоевывать?
– Прости. – Ты разворачиваешься, смотришь растерянно, грустно, и глаза с трудом находят мои.
Мое дыхание – как у рыбы на берегу. Хочется в воду, на дно, далеко-далеко, чтобы не дышать с тобой одним воздухом. Я беспокойно одергиваю свитер, смотрю на ворот твоего, ищу там свои слезы. Только после вспоминаю, что они у меня на щеках, тру запястьями и безумно нервничаю. Дурак.
Ты не знаешь, что это такое – спрашивать себя, как жить дальше, даже после мгновений, в которых другие не найдут ничего примечательного или значительного. А я только это и хочу знать постоянно:
как жить дальше.
– Наверное, я сказал слишком много, – глаза машинально устремляются к тебе, реагируют на голос, – но мне нужно, чтобы ты знал. – Мне опасно в кольцах зрачков, но уже не мечешься взглядом по пространству, не ищешь подсказки, неоновые надписи или стрелки. – Я не помешанный, – говоришь как есть. – То есть немного да, но так, что ты важнее, чем мои желания.
Надо мной скулит аппарат, останавливая торнадо. А ощущение такое, что никакие не нужны вещи, никакие запахи и цвета, ничего.
– Не знаю, почему ты такой пугливый, – дверь открывается, закрывается: кто-то заходит, – но хочу, чтобы ты знал, что я никогда не причиню тебе вреда. И не сделаю больно. – А тебе неважно. Ты держишь мой взгляд крепко и категорично и никуда больше не смотришь. – Если нужно, буду носить тебя на руках. Хочешь?
Что мне остается, кроме мотания головой?
– Не хочешь?
Что мне остается, кроме мотания головой!
– А чего хочешь?
Чтобы я никогда тебя не встречал. А ты – меня. Это же последний раз, да? Я уже знаю. Я уже. Открываю барабан, хватаю свою корзину…
– Итан.
Скидываю в нее не до конца высушенные вещи быстро и упрямо, уставившись только в это узкое пространство: между корзиной и механическим нутром.
– Итан, – ты снова зовешь, а я слышу, как буквы моего имени шелестят по плитам плащами цвета отчаянного смирения. – Скажи хоть что-то, пожалуйста.
Я бы хотел забрать твое сердце. Закутать в вещи и пронести незаметно через главный вход людского непостоянства. Если бы я мог натурально держать его у себя и знать, что, покуда оно в плену, со мной ничего не случится, может, мне было бы проще рискнуть. Но твое сердце всегда будет в твоей груди. Если я его вырву и присвою, ты погибнешь. Если рискну, не взяв его в залог, скорее всего, погибну сам.
– Итан! – Отчаяние загорается в тебе ярче, повышенный тон хлопает вместе с дверцей сушилки. – Объясни, что не так и в чем проблема, прошу тебя! Я постоянно ломаю себе голову, пытаюсь придумать варианты и ничего ни черта не понимаю!
Я понимаю все, и от этого только тяжелее, Чоннэ. Поверь, твое неведение выгоднее, чем кажется.
– Итан… – Сколько раз эти стены уже слышали мое имя? – Итан!
Ловишь за руку, перекрыв собой выход. Сжимаешь поверх локтя. Как когда-то в январе.
– Если ты сейчас уйдешь, все равно ничего не закончится.
– Ты задал уже слишком много вопросов. – Перекинут рюкзак через плечо и прижата к груди корзина с бельем: мне нужно сбежать. – Больше не надо. – Заставляю себя обернуться. Попадаю в глубину невероятно строгих и настойчивых глаз. – Мы закончили.
Неважно, что и где во мне колется и шипит.
– Нет, – три буквы как один удар по столу.
– Ты мне не нравишься, Чоннэ.
– Вранье.
Есть банальный ответ-защита. «Не льсти себе». Но это как раз то, что тебе следует делать.