Но в действительности нельзя.
Когда является король, внутри меня разворачивается похожая сцена. Только миг растягивается для меня на пару часов. Могу подвигать предметы – чтобы плавали в воздухе словно в космическом пространстве, могу выйти из машины, допустим, осмотреть место аварии, попробовать изменить месторасположение людей. Да что угодно. Но, когда придет время и заморозка прекратится, все начнется с того момента и в том же виде, в каком застыло поначалу.
Думаю, уже можно сказать, что с годами я смирился. Можно рискнуть и признаться: я люблю быть там – в своей части замка, пока здравствует великий король. Я его хорошо знаю, Чоннэ. Он может не отводить взгляд все те часы, в течение которых правит, так что не жди, что вот сейчас он отвернется или посмотрит в сторону. Если только на твои громадные кроссовки. Уж больно они крылатые, беспардонный упертый воришка.
Король смотрит, и ты смотришь тоже. Что ты там себе думаешь? Уже решил, что я актер, который умеет скрывать свою истинную суть или притворяться невинным серафимом?
Хорошо, что мне никогда не хотелось иметь способность читать чужие мысли. Я бы начал путать их со своими или лезть в карманы, лишь бы спрятаться от монстров под кроватями в чужих черепных домах. Мне больше симпатична возможность отличать ложь от правды. Тогда бы знал наверняка, настоящий я или пластиковый. Я не хочу знать, что ты думаешь. Просто постарайся не думать слишком громко.
– Это была песня из фильма. – Твой голос никогда не должен был звучать в этих стенах в реальности.
Я же говорил: он у тебя весь в формулах как в татуировках, и, пока говоришь, звуки играют в «крестики-нолики» на белых кирпичах. Мне кажется, я слышу этот шорох: как мелки рисуют на асфальте.
– И? – У монарха этих стен равнодушно поднимается бровь.
Он не удивлен тому, что ты начал говорить. Как и не впечатлен тем, что ты решил сказать ему вначале.
– Не люблю мюзиклы.
– Твои проблемы. – Король пожимает плечами в кратком небрежном жесте и поворачивается лицом к столу. Там открытая пачка красного мальборо оказывается в пачкающихся ладонях. Из нее высыпается зажигалка, из нее зубами вызволяется сигарета.
– Мы можем поговорить?
– А сейчас мы что делаем? – Лайтер мажется разводами, щелкает, рождая пламя. Первая затяжка короткая. – Трахаемся?
Гермес? Купец? Вор? Как правильно тебя назвать? Давай будешь «взломщик»! Как-то же сюда пробрался.
Так вот. Ты, взломщик, смотришь на короля очень и очень пристально. Что там в глазах? Сдержанное удивление, щепотка замешательства, ноты отрицания? Не вижу. Плевать.
Это я – уязвимый глупый принц – уже бы разбился вдребезги перед тобой, Чон Чоннэ, а король и не подумает распускаться цветами трусости и жалости к себе. Сбивайся с толку, хлопай ресницами, подбирай слова, что хочешь, только главное: смотри и ищи наперсток.
– Нормально поговорить.
Король опирается бедрами на край стола и морщится: у тебя такой голос тонкий. Того гляди порвется. Ненадежный голос.
– Обойдешься. – Сигарета меж пальцев дымится лентой: обвязывай легкие, будут подарками на похоронах. – Кто тебя, блядь, вообще впустил?
– Было не заперто.
– И это Итану говорят, что он пустослов, – король глаза к потолку, качает головой и выдыхает дым в незримое небо, – эта дверь всегда закрыта. Ключи кто дал?
– Твоя сестра.
Да ну? Наивная моя неумница.
– Нахрена?
– Я попросил. – Такой спокойный. Ты удивляться-то вообще умеешь? Или только сиять розовыми щеками с мороза?
– Вопрос все тот же: нахрена?
Король затягивается, ты смотришь. Что разглядываешь? Как тает бумага в искрах? Как дым кошачьим хвостом закручивается вокруг зрачков?
– Я хочу познакомиться. – Твой голос ровный и голый, как фундамент под дом. Чувствуешь грядущую тяжесть, но не в курсе еще, сколько планируется этажей.
– Хвалю. Только ты не туда зашел. Это не ночной клуб, милый.
– Нет?
– Нет.
– Тогда что? – Взломщик-провокатор – занятный гость.
– Все, что осталось от королевства вечных дождей, – его величество ловит твой взгляд своим поверх тлеющей сигареты, а после тычет рукой в дверь, – так что сдавай назад, красавчик.
Ты слушаешься. Отступаешь немного, пока король тянется рукой за спину – стряхивает пепел в стеклянную коробку. Глядит на тебя мельком, краем глаза, когда тщательно и крепко затягивается. А ты опираешься спиной о стену, прямо возле вешалки для верхней одежды, и глядишь на него в ответ неотрывно. Все-таки не слушаешься. Когда же тебя огреет по голове понимание?