Я пытаюсь перевести взгляд на карандаши, чтобы попробовать ослепнуть. Абстрактное пятно десятком цветов играет с моими зрачками, распыляет краску, и глаза шипят все больше и больше.
– Все, что ты рассказывал про эльфов и свои семь человеческих жизней, – это плоды твоего воображения. Защитная реакция на детские травмы, Итан, на все то, что с тобой произошло. Ты создал в своей голове мир, в котором оправдываются твои одиночество, непризнанность другими, исчезновение людей с горизонта и самобытность характера. – Чудесная профессия – врач. Хорошо, что я никогда им не стану. В этой жизни. – Мы проводили патопсихологическое исследование, Итан. Вот результаты. – Миссис Лейн опускает перед пятнадцатилетним мной лист бумаги. Я знаю, что там. И даже не смотрю. – Избирательная сензитивность и повышенная аутизация. Иными словами, уход в фантазирование. Это твой эскапизм. Так ты спасаешь самого себя. Через ложь, в которую научился верить, и через Ури, который по большей части является твоим антиподом, то есть обладает качествами, которые ты хотел бы иметь, чтобы не быть настолько уязвимым.
Где-то здесь я каждый раз и вспоминаю, что значит – быть эльфом.
Застывать в одной возрастной точке – в той, где все началось – и не иметь возможности изменить ее последствия на протяжении всего остального пути. Можно себя убить, но все равно не будешь стареть. Не оставишь позади бессмертие телесной памяти с ее несмываемыми печатями.
Где-то здесь меня бросает в жар и резкий порыв сломать карандаши, разбить настольную лампу, разорвать содержимое всех больничных карт и сбросить с вершины чертовы горшки. Где-то здесь открывается мост. С болезненным импульсом внутри моей головы он съезжает металлической платформой вниз – к груди – и как будто разрывает сердце. Где-то здесь появляется наконец цинизм смерти. Такой же, как на войне: будь что будет, какая, в сущности, разница – мертвый я или живой. Безразличие – не порок. Безразличие – прививка от стресса. Где-то здесь, когда игра скатывается к проигрышу, появляется последний, всегда имеющийся в любой футбольной команде участник. Он есть всегда и у всех. Просто большая часть живых играют в эту игру, не прибегая к замене.
А мне, наверное, не понравилось, что всю мою жизнь кто-то просидит на скамье запасных, наблюдая за моими попытками не забыть, какие из ворот – мои. Да здравствуют их высочество запасные игроки. Моего зовут Ури. Он сажает в машину, останавливает для меня время, минимизирует опасность и поднимает голову.
– Привет, Ури.