- Я хочу говорить только с теми, кто на самом деле, ценой собственных жизней заинтересован в их спасении.
Никто не тронулся с места. Даже лорд Форё, поерзал на кресле, но остался сидеть.
- Это земли сарматов. И один из них охотиться за моими девочками. Они ему не нужны, ему нужна Кристальная Дева, которая с ними.
-Девочка в монашеском одеянии,- нараспев протянул Кирилл.
-Проблема в том, что туда закрыт доступ всем кроме сарматов и их Кристальных Дев. Попасть туда не реально.
-Жигар, ты знаешь какой дар приняла от Золотого Дракона Майя, и чем она отплатила ему за этот дар? – произнес Кирилл.
-Знаю. Но при тавоне говорить об этом не буду. Это не моя тайна, а он снова может ей навредить.
-Это я ей навредил? – взвился тавон. Его голос с хрипа перешел на визг.
-Она меня лишила всей сокровищницы, родового Учителя, да и замок теперь слушается меня через раз.
-Лорд, вы забыли обвинить девочку еще в сожженных и разоренных вами землях Vespa, в тысячах и тысячах погорельцах, бредущими теперь на земли филантов в надежде не быть съеденными заживо, а получить еды из-за отсутствия хоть какого-то урожая на родных землях,- тихо произнес Жегар.
Тавон бесновался, его глаза горели, а дракон готов был уже презреть человеком и устроить здесь бой чести.
-Не смотрите на меня так, я видел всё это своими глазами. Как говорит Учитель – ваш дракон безумен и во имя гордости готов уничтожить всё вокруг себя.
Все, кто с презрением, кто с ненавистью, кто с недоумением смотрели на тавона. Безумный дракон может быть страшнее жестокого сармата.
-Нужно ждать Самала, задумчиво произнес Кирилл.
Без него они не могут избавиться от лорда, да и как добраться до девушек они не представляли. Эннату трогать нельзя и нельзя, чтобы она узнала об этом.
Глава 3.1.27
Она бежала. Бежала, не разбирая дороги и не вдумываясь, куда она бежит. Её гнал страх, он взрастил в ней крылья и на них нес девушку вперед.
На самом деле она ничего не боялась в этой жизни, ничего и никого… кроме драконов. Нет, не всех - определенных. И сейчас этот дракон гнался за ней, преследовал её, стремясь отнять у неё…
А что на самом деле дракону нужно от неё?
Сейчас он отнял у неё разум, оставив при этом стремлении к жизни. Разум покинул это юное тело, а вместо него в нем царствовал его величество страх. Страх и ужас. Они – то на своих крыльях и несли неразумное юное девичье тело вперед.
Она не знает, сколько времени продолжался этот бег. Она не должна была выжить, но почему-то выжила. Все эти «должна была» были не важны именно сейчас. Она сама себя загнала за колючую проволоку самоограничений. Ей так внушили, её в этом убедили.
Её никто не научил быть счастливой, свободной независимо от внешних обстоятельств. И поэтому она бежала… бежала на перегонки со своим страхом, подгоняемая ужасом. Только вот чем закончится этот бег, она не знала. Её разум кишит вопросами и ужасом, но эти мысли такие живучие, что она уже не считает их за мысли. Конец почти всегда наступает.
- Это временно, — вдруг раздался внутри нее голос. — Если сегодня выживешь, завтра будешь свободна.
Она не жертва судьбы, у нее есть право выбора.
Но ноги не желали останавливаться и несли её вперед.
Камень? Откуда камень на её пути? Ноги не успевают перестроить свой бег… и этот злополучный камень цепляется за её ногу, сбивая с ритма гончую страха. На ходу, неожиданно для себя, чтобы не упасть, рука тянется вперед и хватается за лиану.
Со всего размаха тело, скованное страхом, напряженное, разгоряченное влетает куда-то и падает на живую подстилку.
Где она? Что с ней? Торопливо оглядываясь и пытаясь понять, что перед ней, она приподнимается в стремлении продолжить этот бег наперегонки с гончими страха и ужаса.
Нет… она не боится смерти. Её всю жизнь готовили к ней, ради неё она жила свою короткую жизнь. Но как же не хочется идти в неизвестность. Ноги не держали, не желали ей больше подчиняться.
Она села, крепко обхватив руками колени, и начала то скулить, то завывать. Из нее вырывалось что-то нечеловеческое. Но остановиться уже она не могла.
Звуки, звуки… она наполняли её, стремясь вырваться наружу.
- Свобода начинается, когда мы учимся принимать случившееся,- раздается рядом голос Акэры.
Она продолжает издавать монотонно-заунывный звук, несколько напоминающий гудение насекомого.
- Дэни, я не буду тебя жалеть. Жалость уничтожает и порождает страх. Тебя много жалели, хотя и готовили к смерти. Не стоит бояться того, что еще не пришло, чему ты не посмотрела в глаза. В этой жизни выживает тот, кто сумеет обломать крылья своему страху.