— Так точно. Без происшествий, — ответствовал вахмистр и вдруг запнулся, не решаясь задать мучавший его вопрос.
Кочевник это почувствовал, понимая, о чём хочет спросить унтер: о судьбе разведгруппы, что по другому маршруту, но с тем же заданием вышла с ним в рейд. В ответ Кочевник лишь печально покрутил головой, не отводя взгляда от внимательных зелёных глаз унтера. В чудеса он не верил, если группа до сих пор не выходила на связь, значит она погибла. Погибла в тот самый день и час, когда её командир последний раз передал в эфир, что принял бой.
— Ты вот что, Ляксеич, доложи-ка о моём прибытии… Если не успел ещё… А я к себе, в порядок приводиться. И шепни там кому-нибудь, чтоб мне в комнату пожрать принесли. Мяса побольше, два дня ничего не ел.
— Слушаюсь, господин полковник. Организуем в лучшем виде.
Войдя к себе, Кочевник устало стянул ЗК, повесив его в скрытый в стене шкаф, туда же поставив тяжёлые ботинки с высокими голенищами. Босые ноги ощутили тепло и сухость дощетчатого пола, отчего на душе как-то сразу стало повеселей. Потом снял полевую форму и в другом шкафчике захватив сменное бельё, отправился в душевую. Такая по нормам базы роскошь, как отдельная душевая, была чуть ли ни единственной его привилегией здесь.
Хельга Вировец с большущим трудом сдерживала нетерпение. Кочевник появился неожиданно, она конечно же не сомневалась, что он объявится не смотря на давно истёкшие все мыслимые и немыслимые сроки, не смотря на потерю связи с ним, не смотря на донесения о заполонивших округу выродках и отрядах велгонцев. Но где-то в душе кошки таки скребли. Гибель проходчиков в Пустошах была не редкостью. А теперь: вот он, сидит и уминает в обе щеки. И кажется нет у него других забот сейчас кроме одной: как следует поесть. Ничего, пусть лопает, наголодался поди… Она почти что физически ощущала давящую на него усталость и невольно отводила взгляд, натыкаясь на невидящие, глубоко запавшие покрасневшие глаза. И движения Кочевника сейчас являли гротескную смесь вялости и энергичности, будто сомнамбула какая-то.
— Ну так что, чертяка? — нарушила молчание Хельга. — Долго ты с мыслями собираться будешь?
— Дай поесть, будь человеком… — ответил он с набитым ртом.
Отбивные под белой подливой исчезали с тарелки словно вихрем снесённые, от перловой каши остались размазанные по тарелке остатки. Кочевник ел самозабвенно, как будто голодал целый год, и все попытки Хельги завязать разговор пресекал на корню.
— Рюмочку что ли с тобой пропустить? — вслух подумала она, когда соратник наконец наелся и отодвинул опустевшие тарелки.
— Ты, гляжу, смерти моей хочешь? И так башка трещит, сколько дней на стимуляторах… Выспаться надо, а тут ещё рапорт писать.
— Дима, — она вытаращилась на него, мол, о чём ты, дурень, думаешь? — Да потом напишешь. На большой земле и на свежую голову. Ну, рассказывай…
Он помассировал пальцами глаза, предательски слипавшиеся уже где-то последние сутки, и спросил:
— Сколько у меня времени до транспорта?
— Почти тридцать часов, — сразу же ответила Хельга не раздумывая, ведь этот вопрос был вполне ожидаем.
— Значит минут шестьсот поспать можно… Потом до точки доберусь и на борту додрыхну…
— Ну сколько можно в самом деле? Долго томить будешь?
— В общем так… Лагерь таки и правда необычный, судя по системе охраны. Близко подобраться я не смог, весь периметр датчиками защищён, да по округе внешние караулы… В общем, я там со Стражем столкнулся…
— Что?! — Хельга чуть не подскочила. — Да откуда это дерьмо здесь?
— Вот и я о том же… Улавливаешь?
— Улавливаю, — кивнула она.
— Страж не типичный. Никаких тебе гибридных штучек и киберимплантов. Из оружия: когти и челюсти, так сразу от зверя не отличишь…
— Охренеть… Даже если в таком варианте… Это ж технологическая база нужна…
— То-то и оно. Сдаётся мне, велика беда начала… — он запнулся, набил кашей рот, прожевал и выдал: — Похоже, лагерь бомбили.
— Как бомбили? Кто? Я же его координаты только после твоего выхода передала.
Кочевник ничего не сказал, предпочёв посмотреть, куда мысли Хельги её заведут.