В её коротком взгляде Виирд успел заметить сдержанную оживленность, которая играла на лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо её воли выражался то в блеске взгляда, то в улыбке. Она потушила умышленно свет в глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке.
Он знал, как предаются любви нагайны. Они любили без искренности, с излишней жеманностью и разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное. Таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькивало на лице хищное выражение, упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, он познал в своей жизни. Это были молодые, капризные, не рассуждающие, властные, не умные нагайны, и когда Виирд охладевал к ним, то красота их возбуждала в нем ненависть, и вместо кожи на их теле он ощущал чешую.
Но он знал, как умеют любить и женщины земли. Знал, как нужно любить и их. Пока его маленькая девочка изучала его земных собратьев, он изучал её подруг. И не только теоретически. Поэтому наг, понимая всю сложность первого для Энн соития, был готов ждать её столько, сколько она захочет.
Игра внешних чувств, эмоций – это не то, что предстоит пережить телу. Он распалял её снова и снова, играя языком со скрытыми и запретными местами. Хотя эта игра не давалась ему тоже легко из-за повышенной температуры её тела. Но Виирд был готов сгореть в её объятиях сегодня, только чтобы завтра она не оттолкнула его и не отвернулась от него.
А Энн казалось, что она погрузилась в облако неги и какого-то внутреннего томления. Её женская сущность была готова раскрыться и поглотить в себя то желанное естество, о котором она фантазировала столько лет. Она ощутила себя венериной, открытой для всех и поражающих своей красотой Девушка не понимала, почему вдруг вся её суть, ранее отторгающая даже легкое прикосновение, сегодня сама устремилась навстречу. Остатки сознания еще пытались воззвать к разуму, но их позывы были настолько малы и ничтожны, что она даже не понимала смысла этого натиска.
Она утопала в объятиях того о ком неистово скучала два года. Ей казалось, что каждая клеточка тела устремилась к нему навстречу и жаждала все новой и новой дозы прикосновения его естества. От прикосновения его языка к шее, груди, животу её тело пронизывало током и желало этого прикосновения снова и снова. Тело само устремилось навстречу тому, которого ждало столько лет. Сбитое прерывистое дыхание, готово было разорваться стоном. Но его губы снова и снова ловили этот стон, и пили, пили его до дна. Её волосы широким покрывалом разметались по кровати, попадая в самый не подходящий момент на те участки тела, которые призывали его губы и язык.
А потом он нежно, не торопясь, погладил и приник губами к её холмику любви. Только для нее это было сильнее взрыва, выраженное в неистовстве желания и какого-то открывшего внутри нее внутреннего потока, она ощутила себя венериной, поглощающая всех кто попадает в её лоно.
Ее тело изгибалось, зовя его за собой.
-Не спеши, ты еще не готова,- выпивая её очередной стон, тихо прошептал он, исследуя её венерину пальцами руки, нежно поглаживая возбужденную плоть и смачивая их в недрах её истока.
И вдруг, неожиданно для Энн, внутри нее что-то взорвалось, ей казалось, что она улетела куда-то вверх и все бабочки, которые кружились вокруг, коснулись внутри нее своими тонкими шелковыми крылышками.
Виирд тихонько прижал девушку, припадая к её губам.
- А теперь позволь мне насладиться тобой, моя девочка. Ты знаешь, что сейчас тебе, возможно, будет немного больно. Но так будет только первый раз. А всегда будет, так как перед этим. Он не торопясь приподнял ноги девушки, продолжая смотреть ей в глаза. Виирд был готов отступить в любое мгновение, если только Энн этого пожелает. Но она уже желала его и ждала его. Все её внутреннее Я звало и требовало продолжения. Ей хотелось ощутить эту твердую плоть внутри себя, насладиться ритмом его движения и слиться с ним воедино. Она уже не могла больше ждать и тихонько застонала.
- Малышка, я не обижу тебя, потерпи чуть- чуть,- не торопясь, проводя своей плотью по её возбужденному, разогретому, истекающему внутренним соком клитору, произнес он.
Энн казалось, что это наваждение никогда не закончится.