В дальнем левом углу нашего двора рос вяз в несколько обхватов, за ним была изгородь, разделявшая наши с Пёнгу дома. Каждое утро он, высовывая голову из-за забора, кричал мне: «Пошли в школу!» Его дом стоял на пригорке, там, где заканчивалась улица с жилыми постройками и начинался молодой сосновый бор. После войны крестьяне, которые арендовали землю у государства, занимали прилегающие клочки земли и строили на них хижины, складывая стены из камней и глины. Так на окраине городка появилось поселение в дюжину лачуг. Местные крестьяне выполняли небольшие административные поручения, работали малярами и плотниками, а в период сбора урожая помогали в соседних деревнях — тем и жили. Я тоже родился в одном из таких домов, а семья Пёнгу переехала сюда, кажется, когда я пошел в третий класс, точно не помню. В первый же день по приезде он сделал вид, что уже знаком со мной, и мы весь вечер гуляли на горе за домами. Помню, как добрая мама Пёнгу, накопав батата, принесла нам несколько плодов в ковше на пробу. Иногда Пёнгу приносил батат в школу на обед. Отец Пёнгу часто где-то пропадал, а когда возвращался — пил, ругался и колотил жену. Я слышал, он работал прорабом на стройке в соседнем городе.
Пёнгу запомнился мне еще и потому, что однажды мы с ним забрались на гору, чтобы запечь батат на костре, и устроили пожар. Мы увлеченно чистили плоды от горячей шкурки и глазом моргнуть не успели, как искры подожгли сухие ветки. Мы скинули одежду и носились как полоумные, пытаясь потушить ею огонь и затоптать его ногами. Но ничего не помогало — огня становилось все больше, он уже окружал нас со всех сторон. Из последних сил я понесся вниз с горы, крича, что горит лес; заслышав мои вопли, взрослые выскакивали из домов. До темноты люди со всей окрестности сражались с огнем и насилу потушили его.
Во время всей этой суматохи мы с Пёнгу прятались в зале заседаний в администрации. Это помещение использовалось по расписанию: иногда здесь проходили лекции, иногда — занятия тхэквондо. Опершись друг о друга, мы дремали в темноте. Наши родственники и соседи всю ночь бегали по лесу, пытаясь нас отыскать. Только на следующий день, придя в школу, мы узнали, как прославились. В наказание нас заставили стоять перед учительской с табличкой «Берегите лес от пожаров» в руках. Тогда-то к Пёнгу и прицепилось прозвище Горелый батат, не помню, чтобы до этого кто-то его так называл. Эта кличка очень шла Пёнгу — невысокому, пухленькому мальчугану со смуглым круглым лицом, на котором поблескивали умные глаза.
По чистой случайности так совпало, что я выучился на строителя, а Пёнгу стал представителем строительной компании, и позже мы сблизились, потому что были нужны друг другу. О том, как жила семья Пёнгу после нашего отъезда из Ёнсана, я узнал во всех подробностях в каком-то японском ресторанчике в тот же день, что мы повстречались впервые за столько лет. Каким бы горьким и трудным ни было прошлое, когда мы говорим о нем вслух, кажется, в нем нет ничего особенного. Все равно что рассказывать сегодняшней молодежи, как голодные мальчишки пили воду из колонки на школьном стадионе.
Учился Пёнгу хуже некуда, и денег, чтобы платить за обучение, у его семьи не было, так что несколько лет спустя он бросил школу и болтался какое-то время: то газеты разносил, то торговал с рук, то тяжело не по годам работал, разгружая машины. Его отец очередной раз пропал из города и не вернулся, а доброй матушке Пёнгу пришлось идти работать в закусочную. Вскоре после этого его младшая сестра уехала из дома учиться на парикмахера. Мы оба отслужили в армии. Меня забрали во время учебы в университете, поэтому я служил позже него. Пёнгу попал в инженерные войска, там научился управляться с крупной строительной техникой, и это изменило всю его жизнь. После демобилизации он сразу получил лицензию на работу и окунулся с головой в идущий полным ходом процесс модернизации сельского хозяйства.
Он арендовал экскаватор и влился в работу, связанную с земельной реформой. Большим спросом пользовалось все, что помогало Движению «за новую деревню»[1], например переустройство покинутых бедняками клочков земли в интересах крестьян побогаче. Сельскохозяйственные участки переделывали на новый лад и обустраивали там систему водоснабжения. Инициативные люди на местах совместно с окружной администрацией трудились не покладая рук, и Пёнгу стал незаменимым звеном в этой цепи. Вскоре он приобрел еще несколько экскаваторов и вышел на областной уровень. Потом покорил новый рубеж, заведя знакомства в правительстве и судах. У него было несколько видов визиток, на которых в ряд красовались многочисленные должности. Представитель строительной компании, лидер молодежного движения в консультативном комитете, председатель стипендиальной комиссии, член молодежной торговой палаты, Ротари-клуба, Лайонз-клуба и тому подобное. Когда мы повстречались, он как раз принял управление обанкротившейся строительной компанией и приступал к возведению многоэтажного жилого дома в крупном городе. Мы стали часто созваниваться и встречаться по рабочим делам, и даже организовали несколько совместных проектов.
1
Движение «за новую деревню» — комплекс мер, направленных на модернизацию деревни, инициированный правительством Республики Корея в 1970 г. Особое внимание уделялось работам общинного значения: строительству новых дорог и коммуникаций, сооружению общественных зданий, школ, больниц, модернизации жилых помещений.