— Кто на давешнем пиру князю чашу с вином передал? — Андрей сощурился, оглядел бояр, взгляд его задержался на стольнике Нежате. — Что, кто наливал, тот и передал?
Нежата изумлённо распахнул глаза, упал на колени, ударил себя в грудь, стал кланяться.
— Княже, ей-богу, клянусь, могу крест поцеловать, не я!
— Ты мне понапрасну не божись, Бога по каждому пустяку не поминай, — Всеслав отступил на шаг и скрестил руки на груди. — Не ты один за столом сидел да вокруг вертелся. Что, Андрей, кто до тебя из чаши пил?
— Михалка, друг мой, — боярин взглянул в сторону старшего гридня Михайлы, который нервно крутил в руках короткий клинок. — Он мне передал.
— А мне Тимофей…
— А мне… — сотник огляделся, но не нашёл того, кого искал, и отвёл глаза. — А мне — Радомир…
— Так, — протянул Всеслав. — Радомира — искать. Если до темноты не вернётся, придётся искать не только в уделе. А если вернётся — сразу ко мне.
Александра проснулась только за полдень. В голове шумело, словно после удара, во рту оставался горьковатый привкус каких-то трав. Она не понимала, из-за чего так крепко уснула и не проснулась, по обыкновению, с первыми лучами, и из-за чего теперь так сильно болит голова. У её постели, за столом, придвинутом к окну, сидел старый знахарь Микула и что-то читал, перелистывал тяжёлые желтоватые страницы огромной книги.
Девушка попыталась встать, но ноги не удержали, в глазах потемнело, и она почти рухнула обратно на постель. Тихо застонала от слабости и бессилия — что же случилось? Заслышав её возню, старик обернулся. Добрые лучики морщинок разбежались от его голубых глаз к вискам, тонкие впалые губы тронула улыбка.
— Ну, слава Господу, доченька… — он поднялся, подошёл к столу с другой стороны, из холщовой сумы выудил две небольших фляги, отлил из кувшина воды в плошку, добавил в неё по нескольку капель из каждой фляжки. — На-ка, выпей. Чай, стоишь-то с трудом.
Александра поблагодарила и приняла плошку из его рук. По запаху поняла, что это настойка имбиря и мяты, на вкус приятная, слегка горькая и будто бы терпкая. Выпила одним махом, чуть заметно поморщилась.
— Погоди немного, покуда небо кружиться в глазах перестанет, да и ступай на воздух, — велел знахарь. — Ветерок приведёт в себя, ты ведь, глянь-ка, бледная, как тень, одни глаза. Да и я пойду…
Александра невольно улыбнулась такому сравнению. Когда он вышел, переоделась в белое льняное платье с алыми рукавами, затянула широкий шёлковый пояс, поверх волос надела тонкое очелье: короткие пряди выбивались бы на ветру и падали на глаза. Набросила на плечи пуховый платок и вышла на крыльцо, что вело с чёрного хода. Не хотелось на глазах у всех стоять, чтобы шептались за спиной.
Прохладный осенний ветер действительно скоро привёл в чувства. Осень уже медленно, будто нехотя уходила со двора, уступая место зиме. Деревья облетели и, обнажённые до самых тоненьких веток, стояли, покачиваясь на ветру. По лужам то и дело пробегала лёгкая рябь, солнце садилось, заливая низкие пушистые облака румяным багрянцем. На улице пахло гарью, пожухлыми листьями и мокрой землёй, ветер приносил с окраин холодок и запах реки. Где-то вдалеке залаяла собака.
Прислонившись спиной к резной деревянной свайке, княгиня задумчиво смотрела вдаль. Минуло уже почти полсолнцеворота с той поры, как полоцкий князь взял её в жёны. Немного воды утекло с тех пор, но Александра понимала, что она сама сильно изменилась. Она больше не боялась мужа, чувствовала, что любит его, хоть и сама себе в том не даёт отчёта. Ребёнок, которого она теперь носила под сердцем, сынишка её и Всеслава, будущий княжич, совсем другой её сделал, хоть и на свет ещё не появился. Да и про людей вокруг зря она плохо думала, они признали её, полюбили, хоть она сама и не догадывалась.
Неожиданный стук двери и негромкий, встревоженный оклик заставил княгиню вздрогнуть и обернуться. Девчонка солнцеворотов тринадцати от покрова выбежала на крыльцо, где она стояла, и вдруг бросилась перед ней на колени.
— Александра Вячеславовна… Матушка… — захлёбываясь рыданиями, девчонка утирала слёзы. — Помоги, защити, только к тебе одной и могу пойти… более не к кому!
Александра протянула ей руку, помогла встать и ласково притянула к себе. Девочка уткнулась в её плечо, с трудом подавила всхлипы. Княгиня погладила её по голове, успокаивая: она знала, только с теплотой нужно к людям, особенно — если им нелегко пришлось.