— Ну что ты? — негромко спросила княгиня, когда девочка, наконец, отстранилась. — Что с тобой?
— Сказывают, что отец мой виновен во всех бедах, — вздохнула девчонка. — Что, мол, грамоту с изображением пути к Новгороду хочет передать князю Изяславу. Что тебя отравить хотел… — с этими словами она опустила голову, потеребила витой поясок и вдруг снова вскинула глаза на Александру. — А это не он, не он, я знаю! Его и в граде-то, верно, нет, как уехал давеча, так и не воротился!
Неприятное чувство кольнуло где-то под сердцем, так, что княгиня даже взгляд отвела, закусила губу, раздумывая. Сколько она сотника Радомира знала, тот был добрым человеком. Среди гридней его уважали, да и Всеслав у него нередко совета спрашивал, а он и рад помочь. И с нею самой всегда ласков был, как с дочерью, и не верилось Александре в его вину.
— Чего ж он сам не придёт да не поговорит начистоту? Никак не вернётся, будто прячется от нас. Если невиновен, с чего бы?
— Если бы я знала, — вздохнула Милославка уже тише. — Я бы и сама к князю пошла, да только кто меня слушать станет, — она шмыгнула носом и вытерла сползающие по щекам слёзы. — Что ему за дело до девчонки, скажет — батьку покрываю, и оба виновны будем…
— Ну, будь по-твоему. Поговорю я с ним, — Александра мягко улыбнулась и погладила Милославу по плечу. — Не убивайся ты так, всё образуется. Беги домой. Да молись Богу, чтоб помог отцу твоему. На всё воля Господня.
Тонкое, загорелое лицо девочки просветлело. В тёмно-карих, почти чёрных глазах сверкнула лёгкая робкая улыбка.
— Спасибо, матушка Александра Вячеславовна, — прошептала Милослава, поклонившись в пояс, и, спрыгнув с крыльца, побежала за ворота. Александра долго ещё стояла и рассеянно смотрела в ту сторону, где мелькнула алая холщовая юбка между деревьев.
Молись Богу, чтоб помог отцу твоему. На всё воля Господня.
Радомир Евсеич от княжеского подворья жил недалеко: всего семь изб, и дорога домой была недолгой, но Милослава побежала кружным путём: через северную часть города, где строились новые избы и церковь. Первый на всей Руси храм Святой Софии, как в далёком Царьграде — его ещё отец Всеслава, князь Брячислав, строить начал. По его приказу из Византии прибыли мастера, изографы, но работа застопорилась: князь Брячислав собор строить не спешил, а после его смерти не до того было. И храм уже белел среди деревьев широкими апсидами и нефами, даже купола поблёскивали, но службы там шли не каждый день: только когда была возможность и когда не шло строительство.
Милослава остановилась перед тяжёлыми воротами собора. Вечерняя служба ещё не началась, да и неизвестно было, стоит ли её ждать. Ранняя осенняя заря уже догорала, казалось, солнце купается в реке, разбрызгивает мутно-багряные лучи на сизые облака. Девочка осторожно коснулась рукой двери: дерево было тёплым и пахло лесом. С иконы над дверью, словно свысока, смотрел Господь — Милослава осенила себя крестным знамением, положила поясной поклон, а потом толкнула дверь и на цыпочках вошла.
В храме она была одна. Стоило переступить порог и войти в притвор, как её окутала тишина, насквозь пропитанная ароматом тающего воска, ладана и курящихся благовоний. Перед некоторыми иконами стояли зажжённые свечи: видно, кто-то заходил в храм до неё, или же это ещё не догорели оставшиеся с утра. Милослава медленно прошла вглубь собора, глазами отыскала икону Богородицы, опустилась на колени.
— Пресвятая Дево, Мати Господа вышних сил, небесе и земли Царице, града нашего Всемощная Заступнице! Приими…
— Погоди молиться. Иконы покуда не готовы.
Милослава вздрогнула, прервала молитву на полуслове и вскочила на ноги, дыша часто и испуганно. Из-за высокой колонны выглянул юноша солнцеворотов шестнадцати в простой рубахе из серой льняной ткани и широких портах, подвязанных под коленями. Несмотря на то, что на улице было холодно и из-за приоткрытой двери ощутимо сквозило, он стоял на каменном полу босиком. Его светлые волосы цвета спелой пшеницы, подхваченные широким тканым очельем, доходили до подбородка, не по-мужски узкого и мягко очерченного.
— Нешто можно так пугать! — девочка сурово сдвинула тонкие бровки, глядя на него снизу вверх. Он был высоким, и напротив него она выглядела младше. Он, в свою очередь, тоже разглядывал её не без интереса: сама такая маленькая, лёгкая, и коса длинная, золотисто-русая, точно светится, а глаза чёрные-чёрные, будто два уголька…
— Ты кто?
— Я? — парень заложил руки за спину, вышел из-за колонны, так что Милославка смогла разглядеть его получше. — Дмитрий. Митька Ученик золотых дел мастера. Пришёл оклады на иконы забрать, а тут ты.