Для ловли щук и крупных окуней мы заготовили пять жерлиц и пять кружков. Кружки у нас были пробковые, старые, уже испытанные, и Михаил Алексеевич только заменил у них поводки — стальные тонкие проволочки с карабинчиками — да наточил поострее жала тройных крючков. А вот жерлицы он сделал новые.
В Голошубихе, под горой, были целые заросли можжевельника, и поэтому мы всегда делали из него не только жерлицы, но и маленькие удилища (специально для донок).
— Давайте отправим Горку с ребятами в Кадницы за червями, — предложил мне Андрей. — У нас черви плохие, там лучше — жирняки!
Я и раньше знал, что в Кадницах черви замечательные. Они маленькие, юркие, тёмно-красного цвета, с лёгкими желтоватыми полосками. Копают их все окрестные рыболовы на унавоженных кадницких луговых огородах. Даже из Работок рыбаки приезжают за ними на лодках. Рыба на них клюёт очень хорошо и предпочитает их бледным земляным червям.
Часа через два ребята вернулись из Кадниц и принесли такое множество червей, что их должно было хватить всей нашей компании на пять-шесть дней. Чтобы черви хорошо сохранились, мы выложили их в деревянный ящик, засыпали влажной землёй, смешанной с ржаными отрубями, и поставили в прохладное место, под сенями дома.
Целый день мы провозились со своими удочками. А вечером, когда совсем стемнело, Михаил Алексеевич и Андрей пошли с электрическим фонарём ловить выползков — крупных червей, которые ночью выползают на поверхность земли. Митя тоже взял свои фонарик и вместе с Горкой отправился за выползками. На выползков очень большие охотники крупные окуни и краснопёрки. Любят полакомиться выползками и лини. Беда только, что у линя очень маленький рот и уж очень долго он сосёт выползка и медленно заглатывает его. Прямо истомишься, дожидаясь, пока можно его подсечь! Да и то часто бывают досадные промахи: или рано подсечёшь, или, наколовшись на крючок, линь сам выплюнет выползка.
ЗА ВОЛГУ, НА ОЗЁРА
Ночь я спал неспокойно. Несколько раз просыпался, смотрел на часы и пытался будить Михаила Алексеевича, но он мотал головой, умолял меня дать ему отоспаться и всё говорил, что ещё рано. Наконец я так надоел ему, что он поднялся. Пока мы умылись, оделись и позавтракали, было уже семь часов утра. На улице у лодки нас дожидался Андрей с ребятами. Горка ночевал эту ночь у нас.
В сопровождении ребятишек чуть ли не со всей деревни мы торжественно стали спускаться с горы. Впереди бегом, вприпрыжку помчались Митя и Горка. Митя нёс котелок и чайник, а Горка — рыболовное ведро, доверху наполненное яблоками. За ними шёл степенный Андрей, который нёс в руках связанную пачку удилищ, а за спиной — рюкзак. За Андреем шли гуськом сосед Горки — Серёжа, прозванный за шепелявость «Лапшой», сын колхозного кузнеца Миша Курлин и другие ребята, которые несли наше рыболовное снаряжение: вёсла, корзину с едой, палатку. Нашу «Борчагу», ярко блестевшую на солнце свежей краской, мы несли с Михаилом Алексеевичем вдвоём. Замыкали шествие сестра Андрея — Катя, сестра Горки — Лида и их подруги. На горе стояли Митревна с соседками.
На берегу Волги, пониже домика бакенщика, под навесом из просмолённого паруса, сидели рыбаки-колхозники. Они давно уже вернулись с рыбной ловли и теперь перебирали и чинили снасти. Около них над костром висел огромный котёл, в котором варилась дубовая кора для пропитки сетей и бечевы, чтобы они дольше служили и не перепревали от воды.
Рыбаки перестали работать и подошли к нам. С ними был и Иван Васильевич.
— Ну-ка, показывайте свою лодку. Нам Иван Васильевич уж говорил о ней, — усмехались рыбаки. — Куда вы её теперь погоните?
— За Волгу — на озёра, — ответил Михаил Алексеевич.
— Держись теперь рыба! Вы хоть нам немного оставьте, не всю вылавливайте.
— Скажите, когда нужно будет лошадь прислать за уловом. Небось сами-то и не донесёте в гору!
— Вступайте в нашу артель всем скопом, мы с вами скорее и план выполним, — смеялся председатель артели, прокопчённый, обветренный рыбак с рыбьей чешуёй на высоких резиновых сапогах, на рыжем кожаном фартуке.
— Ладно смеяться-то, Александр Андреевич! Вот вызовем вашу артель на соревнование, обловим вас — тогда перестанешь смеяться.
— Ну, уж так и быть, плати за аренду наших озёр московской папиросой. Угощай нас.