Она опустилась в кресло, откинула голову назад и прикрыла глаза. Когда же все это изменилось? Когда сказка закончилась? Может, это она виновата, что разделила свою любовь на две половинки, отдав часть своего чувства их маленькой дочери, родившейся через год после свадьбы.
В груди у нее потеплело от одной только мысли о дочери. Но другая мысль, придя на смену первой, заставила нахмуриться: Роман обещал Ксюше сводить ее завтра в цирк, и девочка в предвкушении праздника прожужжала матери все уши, рассказывая, что она очень любит медведей, которые ездят на велосипедах, но собачки, которые бегут за ними вслед, даже лучше, потому что они веселые и крутят хвостиками… Катя вздохнула: ей опять надо будет как-то объяснять дочурке, почему они идут развлекаться одни.
Она открыла глаза, смахнула слезинку, предательски просочившуюся из-под опущенных век, поднялась из кресла и подошла к окну. Шел снег. Уже полгода черно-белый мир окружал ее, а она никак не могла привыкнуть к серости и холоду. А может, это в ее душе теперь постоянные сумерки — без тепла и ласки? И она никак не могла приучить себя к постоянному отсутствию мужа, к его круглосуточным дежурствам и поздним приходам домой. Она понимала, что это его работа, его служба, его долг, но привыкнуть не могла. Ей всего двадцать восемь, думала она, а ее жизнь давно превратилась в нескончаемую череду будней. Катя готовила себя к тому, что жизнь у нее легкой не будет, но она не могла даже предположить, что будет так одинока. Они с Романом жили вместе чуть больше шести лет, но как же все изменилось за эти годы… Их по-прежнему связывала постель, но былая страсть из их отношений давно исчезла, и кажется, навсегда. Катя изо всех сил старалась быть хорошей женой и хозяйкой, поддерживать уют в доме, готовить завтраки-обеды-ужины и любила, горячо любила своего красавца мужа. Но почему-то чем более открыто она выражала свою любовь, тем сильнее он отстранялся, становясь холодным и чужим. И вот уже страх начал закрадываться ей в душу. Она боялась пораниться о холодный, как лезвие ножа, взгляд мужа, она страшилась того отчуждения, которое чувствовала, когда дотрагивалась до его напрягшихся от ее прикосновения плеч. Ей казалось, что она обременяет его, что ее нежность только докучает ему. И, обнимая его, она чувствовала, как Роман замирает, но не от страсти и восторга, как это бывало раньше, а словно выжидая, когда она разомкнет свои объятия и он сможет спокойно отстраниться от нее.
«Два индейца под одним одеялом не замерзнут» — так говаривала ее сокурсница Лариска, когда они на фольклорной практике, укрывшись одним одеялом, устраивались на ночлег. Сейчас Катя чувствовала себя одиноким индейцем без одеяла — холодно, очень холодно без ласки и заботы любимого человека. И как она устала! Невольно слезы опять навернулись на глаза.
А начиналось все так прекрасно! Она познакомилась с Романом на вечеринке у подруги.
Пятый курс назывался «невестин срок». И хотя распределение по дальним и ближним селам, как это было в советские времена, теперь никому не грозило, но то ли по инерции, то ли подчиняясь ходу каких-то неумолимо тикающих биологических часов сокурсницы выходили замуж одна за другой. Городок у них был небольшой, три института: педагогический, политехнический и сельскохозяйственный. Так что понятно — выбор женихов был невелик. О замужестве Катерина особенно и не задумывалась. Она была прилежной студенткой: утром лекции, днем библиотека, тренировки или курсы кройки и шитья, а вечер она обычно проводила дома наедине с телевизором, книгой или занимаясь привычными домашними делами. Иногда она придумывала какой-нибудь наряд для себя, сестры или мамы — и тогда увлеченно шила до глубокой ночи. Так называемая студенческая жизнь с ее тусовками и разговорами до полуночи о том, что есть предназначение человека и есть ли жизнь на Марсе, ее не привлекала. Обсуждать с сокурсницами фирменные тряпки или постоянно вертеться перед зеркалом, пробуя тот или иной макияж, ей тем более было неинтересно. Она, конечно, не была и затворницей — танцевала на дискотеках, встречалась с парнями, но и это ее особенно не увлекало. Она была провинциалкой со всеми своими достоинствами и недостатками. День за днем жизнь ее текла размеренно, плавно, предсказуемо. Катя любила свою семью: маму, папу, младшую сестренку. И семья у них была вполне среднестатистическая. Мама по инерции ходила в какой-то исследовательский институт, где в связи с новыми веяниями давно ничего не исследовали, так как на науку денег не выделяли, а все средства, полученные от сдачи в аренду площадей маленьким и совсем малюсеньким фирмам, занимающимся тем, что раньше называлось фарцовкой, а по нынешним временам — коммерцией, стекались в два кармана — директора и бухгалтера — и проявлялись впоследствии в приобретении ими машин, квартир и в поездках за границу. Папе повезло больше: он как работал, так и продолжал работать прорабом на строительстве. Его заработками и жила семья. А сестренка, беззаботное и легкомысленное существо, училась в школе.