Все одиннадцать членов экипажа Дракко затихли в удивлении от такого нахальства.
Хейдар же, усмехнувшись в бороду, спросил:
— А ты уверен, что не перепутал смелость с наглостью? А то ведь, как известно, города берут храбрые духом, а не глупцы в приступе дерзости.
Юноша только улыбнулся и, скромно потупив глаза, произнес:
— Вы ведь в деревне моей ко многим приглядывались. Гуннар неделю там по окрестностям да дворам ходил, — старший разведчик сделал удивленные глаза и посмотрел на Хейдара, — и воины были у нас более смелые и сильные, и кузнецы были более умелые и опытные, однако ж выбрал твой Гуннар меня, а значит заприметил что-то, чего у других не было.
Алёша поднял глаза, во взгляде была уверенность, лицо просияло, улыбка стала широкой, когда он продолжил:
— Вы с Гуннаром спасли меня, и ты, Хейдар, просил тебе довериться, и ни разу я не пожалел об этом. Теперь же мой черед попросить вас всех довериться мне и дать шанс доказать, что я полноправный житель Мёльна.
— Ну ты, брат, выдал пламенную речь! — Гуннар пришел в себя первым и хлопнул Алёшу по плечу.
— Пожалуй, он сможет помочь, — раздалось из угла, где сидел географ, все оглянулись на Бирна, потягивавшего дымящийся чай из мятой походной кружки, а кто-то из близнецов спросил: «Он что, умеет говорить?!»
— Пусть так и будет! Рассказывай подробнее, — подытожил Хейдар, и вся команда сдвинулась ближе к столу и стала внимательно слушать план дрыгвича.
Ночью Дракко покинул Мёльн и, приземлившись, остановился у скалистого берега Западного моря.
Часть экипажа осталась на корабле, а небольшой десант из четырёх человек под предводительством Гуннара выгрузил и спрятал в лесу оборудование, а затем разбил палаточный лагерь.
На утро Гуннар застал Алёшу перед затухающим костром: дрыгвич сидел на пеньке и увлеченно отгибал кольца кольчуги старшего разведчика, так чтобы они не перекрывали друг друга, и уже сделал приличную дыру на груди.
Гуннар подсел рядом, бесцеремонно забрал свою кольчугу и, неодобрительно посмотрев на Алёшу исподлобья, сказал:
— Стратегия, говоришь? Дай сюда, дальше сам справлюсь.
Тяжело вздохнув и любовно поглаживая свою кольчугу, не единожды спасавшую его жизнь, стал штопать её простыми нитками, при этом не сильно затягивая узлы.
Из соседней палатки послышался смех, и наружу показалась голова Эниаса. Он неуклюже выполз к костру, кряхтя поднялся и неторопливо потянулся. Заглянул снова в палатку, достал оттуда краюху черного хлеба и, не долго думая, с жадностью вцепился зубами в горбушку. Смакуя, разжевывал этот кусок и даже глаза закатил от удовольствия.
Алёша кинул в него шишкой, привлекая внимание, и потребовал:
— Давай уже не переводи стратегически важные продукты! А то план не сработает, — и, указав головой на Гуннара, продолжил, — видишь, мы уже готовимся, и ты неси свой щит, будем стратегию реализовывать.
— Ух, черт тебя дери, стратег, я тебе все припомню, — мстительно прошипел разведчик, даже не глядя на юношу и продолжая штопать кольчугу, а потом повернулся к Эниасу и тоже сверкнул на него глазами.
— Может, настойки? — программист весело смотрел на Гуннара. Гуннар в ответ цыкнул и снова принялся за дело. Эниас, продолжая широко улыбаться, только пожал плечами и неторопливо пошел в сторону реки, где стояла шнекья.
Вернувшись уже со щитом, он застал одного Алёшу. Гуннар же, одетый в кольчугу, заштопанную таким странным образом, удалялся куда-то в лес, продолжая ворчать и грозить дрыгвичу неминуемым возмездием и скорой расправой даже с того света, если план мальчишки провалится.
Эниас проводил его взглядом и, демонстративно скривив лицо, принялся отрывать небольшой кусок щита голыми руками. Алёша от удивления даже забыл, что сказать хотел, но потом опомнился и протянул своему другу скомканный мякиш черного хлеба.
Эниас сделал комок и тут же прилепил его к щиту, заделав таким образом поломанный край. Наконец он закончил свою работу и с любопытством стал рассматривать наряд Алёши, в который тот успел переодеться.
Юноша, тоже осмотрев себя по сторонам, с недоверием спросил у Эниаса:
— А ты уверен, что все верно мне рассказал?
— Верно-верно, — усмехнулся Эниас, прилаживая щит в руке.
Алёша в черном балахоне с остроносым капюшоном задумчиво крутил в руке рукоять огромной, выше его роста, боевой косы, раздобытой Хейдаром у одного из кровных братьев, имевшего странное даже для нордсьенов имя Хрорик.
— Тебе даже идет, — Эниас уже больше не сдерживал себя и рассмеялся в голос.
— Я могу еще понять черный саван и этот капюшон, закрывающий лицо, но чтобы коса! — продолжал возмущаться дрыгвич, — это ж неразумная порча такого прекрасного и нужного в хозяйстве имущества!
Тут в диалог вступил Хейдар, неожиданно появившись за плечом Алёши и перехватив рукоять косы, обратился к друзьям со словами:
— Мрачный жнец, не иначе.
Осмотрел Алёшу со всех сторон и добавил:
— Вижу, быстро в образ вошел. Ты орудием поменьше маши, не дубинка, так и своих порешить можешь, с непривычки.
И усмехнувшись, протянул ему новый меч на манер каролингского, ровно такой же как у всех членов команды:
— Держи, теперь он принадлежит тебе. Меч этот не простой, береги его, и он тебя беречь будет, — и активировал передатчик, нажав выемку на небольшой гарде.
Хейдар еще раз внимательно окинул взглядом товарищей, и коротко пожелав им удачи: «интэ бара вольдын (НЕ только силой - игра слов. «Только силой» боевой клич нордсьенов, примеч. автора)» развернулся и пошел к кораблю.
Алёша, Бирн и Эниас собрали и припрятали палатки, засыпали снегом костер и молча направились вслед за Гуннаром в сторону леса.
========== 04. Переговоры II ==========
Десантный отряд заходил все глубже в лес, Эниас и Алёша молчали, в то время как Бирн с момента высадки пребывал в несвойственном ему оживлении, даже напевал странную песню, все время неразборчиво повторяя слова «… багульник… возле палатки закружится дым …».
«Не иначе молитва какая, может добрых духов приманивает, хотя дымом, скорее, отпугивать злых нужно», — думал Алёша.
Наконец они достигли бурелома и увидели Гуннара, сидевшего на одном из поваленных деревьев. Изо рта Гуннар пускал пар, завороженно наблюдая, как облачко медленно растворяется в морозном воздухе.
Несмотря на то, что начиналась весна и лес все же не был самым ветреным местом в отличие от моря, по которому сейчас плыла остальная команда, Алёша поежился и укутался в свой черный балахон, сделанный из мягкой овечьей шерсти.
Парень провел рукой по надетой под низ кольчуге, выполненной, как и у Гуннара, из специального металла и укрепленной затейливым плетением. Кольчуга имела двойное дно и изнутри была проштопана тонкими, но очень надёжными нитями, туго сплетавшимися в прочную ткань. Даже в случае повреждения верхнего железного слоя могла держать удар и гарантировать безопасность своего хозяина.
Еще одной особенностью экипировки отряда Хейдара была обувь, на удивление легкая и удобная, хоть и выглядевшая как обычные кожаные сапоги.
На самом же деле все члены экипажа Дракко носили специальные ботинки, которые географ Бирн называл не иначе как «походные», а Хейдар всегда поправлял его словами, что «вы тут не бездельники и раздолбаи, чтобы по походам ходить, а воины, что сражаются с горами, значит и ботинки у вас такие же — горные». Бирн в ответ лишь пожимал плечами, делая вид, что соглашается со своим кёнингом, но через день или два история снова повторялась.
Гуннар, завидев друзей, оставил свое занятие, легко спрыгнул вниз и тут же нырнул куда-то под дерево, на котором сидел.
Раздалось странное рычание, и он показался с другой стороны, восседая верхом на скелете небольшого железного коня, негромко фырчащего и пускающего едкий сизый пар из трубы сзади.