дто им прищемило хвосты в дверях. Ничего подобного милиционеры отродясь не слыхали и, xoтя и были у них пистолеты с самыми настоящими патронами, изрядно перепугались. Собачий вой оборвался, и не успели инспектор и его товарищ дух перевести от страха, как земля у них под ногами задрожал, да так сильно, что в домах тоненько задребезжали стекла. И тут же все стихло. А в конце улицы, всего в каких-нибудь ста метрах от милиционеров, появилось темное пятно. Разумеется, Лапушкин и его напарник пошли посмотреть, что же это за пятно такое. И, подойдя поближе, они сразу увидели, что на дороге лежит закутанный в какие-то темные тряпки ребеночек, совсем махонький. Уже само по себе это было из ряда вон. Ведь маленький городок — это не то что большой. Здесь детишки, как говорится, на улицах не валяются. К тому же оба милиционера могли бы побожиться, что еще минуту назад улица была совершенно пуста! Если б Лапушкин строго выполнял инструкции, он, конечно же, отнес бы свою находку в отделение милиции. Но он подумал, что Малыш должно быть очень замерз и проголодался, а отделение — это ведь не санаторий для младенцев. Мелькнула у него мысль отнести малыша «до выяснения обстоятельств» напрямки в детскую больницу, где за ним могли бы как следует присмотреть. Но больница находилась на другом конце городка, а домик инспектора, где ждала его с дежурства супруга Марья Степановна, был совсем близко. И Лапушкин отправил в отделение напарника, а сам с младенцем на руках пошел домой. Марья Степановна, увидев сверток с ребенком, сразу засуетилась и запричитала: «Это какие-же звери такого махонького да на мороз бросили!» (дело-то было зимой). Но еще удивительнее им стало, когда, развернув ребенка, они обнаружили, самого что ни на есть негритянского мальчика. Да-да, он был черненький-пречерненький с головы до пяточек! Пеленки малыша были совсем мокрые — ведь малыши обожают мочиться в пеленочки и терпеть не могут делать это в горшок. Мальчика завернули во все чистое да сухое, напоили теплым молоком и уложили спать на диванчике, к которому сбоку придвинули кресло (это для того, чтобы малыш ночью не свалился на пол). А в это время в Аду, глубоко под землей, поднялся прямо адский переполох: у одного очень важного чиновника, самого Министра адской безопасности, пропал его единственный и горячо любимый сын! Можешь себе представить, как этот Министр разбушевался! Ты, конечно, знаешь, что любимое занятие бесов — делать всяческие гадости людям. Но ты наверное не знаешь, что в свободное от работы время бесы частенько развлекаются тем, что пакостят друг другу (а иногда, когда никого нет поблизости, даже и самим себе). Это у них что-то вроде спорта: кто больше навредит соседу, тот и молодец. Но все знали, что вредить самому Министру безопасности — дело очень опасное. И тем не менее, налицо был ужасный факт: кто-то похитил у грозного Министра его драгоценное дитятко! Безопасность под землей работает так же быстро, как и на земле. Не прошло часа, а двое дюжих чертей уже втащили в кабинет начальника злостного похитителя. И когда министр, Почетный Подлец, Заслуженный Негодяй и кавалер ордена Черной Чумы третьей степени, вгляделся в изрядно покалеченное лицо преступника, сердце Министра сжалось от страха (хочешь, верь, хочешь нет, а и чертям бывает тошно). Похитителем оказался старый черт, у которого были серьезные причины желать гибели всему потомству Почетного Подлеца аж до седьмого колена. Когда-то давным-давно, сразу по вступлении в должность, молодой еще Министр, желая показать подчиненным, какой он твердый да непреклонный, за ничтожную провинность жестоко наказал вот этого старика: он сослал всю его семью Наверх, пожизненно и без права переписки. А надо сказать, наказание это-для чертей самое страшное. Черти, энамо дело, выходят на поверхность земли, у них же там работа, люди тоже иногда спускаются под землю по своим делам (шахтеры, например). А теперь представь, каково человеку, ежели спустить его в шахту пожизненно, да еще и без права переписки, представил? Вот то-то и оно, дружок. Понимаешь теперь, до какой же степени ненавидел Министра одинокий старый черт? Ведь там, Наверху, сгинули бесследно его жена и дюжина ребятишек! А поскольку мстительность у чертей распространена почти так же, как и у людей, то черт и отомстил Министру на полную, как говорится, катушку. Подручные Министра уж как только не пытали старика, но так и не вызнали, куда же он спрятал похищенного ребенка. Но когда обшарили весь Ад снизу доверху, вдоль и поперек, а малыша так и не отыскали, Министр понял, что негде ему быть, кроме как Наверху. И вот целая армия чертей полезла Наверх, чтобы там, на нашей милой земле, отыскать любимое чадо грозного начальника. Особенно много чертей «прочесывали» Африку и Америку, где полным-полно черненьких детишек. Какие-то невидимки врывались в дома, приюты и детские больницы, сдергивали с малюток одеяльца и тормошили малышек невидимыми, но очень горячими лапами (перед выходом Наверх черти натираются специальной мазью невидимости, потому-то, дружок, мы их и не видим). А раскутывали чертяки малышей для того, чтобы посмотреть, нет ли у кого-нибудь из них на попочке большого родимого пятна в виде перевернутого крестика — уж такая у маленького пропавшего чертенка была особая примета! Но ни в Африке, ни в Америке ребенка не нашли, и огорченные черти ни с чем вернулись в Ад. И только один из них, отличавшийся большим служебным рвением, решил на всякий случай поискать драгоценного младенца в северных странах. И вот он появился в маленьком русском городке. Но его, конечно, никто не видел, кроме одной старой-престарой бабуси, которая, узря хвостатого на улице, завопила что есть мочи: «Смотрите, черт!» Но ей никто не поверил, все сказали, что бабка от старости из ума выжила, вот ей черти и мерещатся. А в это время в Аду черти докладывали Министру о своих безуспешных поисках. И министр, рассудок которого прямо помутился от горя, приказал напустить на землю Адский Туман. Этот туман для людей смертелен, как яд. Зато чертям в нем так хорошо, что лучше и не бывает. Отдавая этот приказ, Министр думал только о том, чтобы сыночку его, ежели он еще жив, на земле дышалось так же хорошо, как дома. И в тот миг, когда Министр отдавал свой смертельно опасный для людей приказ, а догадливый черт шел по улице маленького русского городка, участковый инспектор Лапушкин как раз выходил из дома с тепло укутанным мальчиком на руках. Он собирался отнести малыша в больницу, так как опасался, не заболел ли тот часом — уж слишком грустная мордашка была у мальчонки поутру. Рогатый глянул на лицо ребенка, едва видневшееся в толстом одеяльце, и тотчас же догадался (ведь это был умный черт!), что этот черненький ребеночек и есть сын всесильного Министра. И в самом деле, какой другой чернокожий ребенок мог бы оказаться в этом северном городке, где отродясь ни одного негра не бывало, даже с дружественным визитом? И не успел Лапушкин глазом моргнуть, как что-то невидимое выхватило ребенка у него из рук и тут же будто сквозь землю провалилось. Через какое-то мгновенье ретивый черт уже стоял на пороге министерского кабинета с мальчуганом на руках. Министр ужасно обрадовался, тут же отменил приказ напустить на землю Адский Туман, а героического черта пожаловал десятью бочками смолы и дюжиной (разумеется, чертовой) ящиков серы. А теперь представь, что было бы, если б инспектор отнес малыша ночью не к себе домой, а в отделение милиции, как и полагалось сделать по инструкции? Тогда ранним утром черт не увидел бы ребенка и приказ Министра адской безопасности был бы приведен в исполнение. И мы не сидели бы сейчас в нашей уютной кухоньке, не смотрели бы на огонь, потрескивающий в печи, и не мечтали бы о том, как завтра утром начнем мастерить новую кормушку для птичек. Не только этой кормушки — нас самих не было бы сейчас на белом свете… Вот так-то, дружок!