— Всякое бывает…
Они поговорили, а к полудню облака начали подниматься еще выше, погода немного улучшилась. И сам командир части Подорожный, а с ним штурман полка Яманов, вылетели на разведку погоды, а может и поискать следы — место где "Лавочкин" Евгения врезался в землю. Все с нетерпением ждем их возвращения, но над аэродромом появился одиночный самолет. По полету было видим — это Яманов. Самолет приземляется. Действительно из кабины вылезает штурман. Почти весь состав полка, окружил его, с тревогой спросили:
— А где же командир?
— Не знаю, — ответил Антон упавшим голосом. — На маршруте встретили низкую облачность. Начался снегопад. Дальнейший полет был небезопасен. Я передал командиру по радио: — Возвратимся?! Но он упорно продолжал снижаться к земле… Я потерял его в районе Александрии.
Все собрались на КП и долго ждали командира, хотя все сроки уже давно вышли. Только под вечер стало известно, что майор Подорожный погиб в районе Александрии. Очевидно, думая проскочить сквозь облака, он снизился на недопустимо малую высоту и врезался в землю.
Пользуясь сложившейся ситуаций, особисты изъяли все бумаги, где фигурировала фамилия Лютиков, личные вещи, и строго настрого запретили официальные упоминания подозреваемого летчика.
В ноябре 1943 года, 240 ИАП активной деятельности, больше не ведет, доукомплектовывается в прифронтовой полосе. Накануне в результате стремительно проведенной наступательной операции, советские войска освободили Киев. Почти весь Днепровский Каскад, задуманный на случай войны с Турцией, был освобожден — полк можно было временно отозвать.
… Жека пришел в себя почти мгновенно — сработал какой-то внутренний механизм. Он постарался выровнять самолет, и увидел промелькнувшую землю. Как говориться — почти. Пронесло. Самолет ни смотря на пробоины, был исправен, по крайней мере, явных затруднений в управлении, Евгений не обнаружил. Боезапас еще не израсходован, а вверху товарищи — нужно возвращаться. Но острая боль в ноге, и в районе груди, заставила осмотреть себя. Попали в ногу, это точно, но и под регланом мокрее гимнастерка. Если не хочет попасть в руки фашистов — нужно уходить, тянуть за линию фронта. Или хотя бы до своих позиций.
И он начал лететь, немного поднявшись, чтобы не задели с земли. И вдруг, как в бреду, а может, оно так и было — увидел поле между лесополосам, на которое явно на вынужденную, шел "Як-1". Несмотря на тяжесть своего положения, Жека не мог бросить советского пилота на растерзание. А тот далеко явно не уйдет…
И Евгений выпустив шасси, стал заходить, чтобы сесть недалеко от "Яковлева". А когда его "Лавочкин" уже подпрыгивал на неровностях, рассмотрел — кого спасает. Спутать он не мог — прежде видел только один такой самолет, с таким рисунком на борту. В такие мгновения летчики понимают, друг друга без вопросов, и пилот "яка" уже выпрыгивал на крыло, собираясь бежать к спасителю.
Жека откинул фонарь, и, не глуша мотора, стал ждать, при этом, думая о том, сколько крови из него вытекло, и еще вытечет.
— Катя, давай быстрее — хрипло выдавил он.
Девушка бежала как прыткая лань — времени у них было только на взлет. Она вскочила на крыло, и Жека сипло проговорил:
— Быстрее, лезь за спинку…
Он ничего у нее не спрашивал — ни как здесь очутилась, ни еще что-то — не было сил. Катя тоже вопросов не задавала. И едва она уместилась, Жека дал газ, для самого маленького разбега в своей жизни. Фонарь закрыл уже в воздухе, и спросил:
— Ты как — в норме?
— Да. Руку только задело. Навылет. Машину жаль — она целая, только маслорадиатор пробило.
— Машина и есть машина — скоро на смену новые придут… Ладно, летим.
Жека, как пьяный водитель, повел самолет, в смысле — идти бы не мог, а ехать на своей ласточке — запросто. Не желая стать легкой добычей, Евгений, набирал высоту. Задрав нос полосатый "Лавочкин" поднимался в облака, стремясь уйти ото всех. И едва влетел в странно радужное, для этой погоды облако, впереди что-то полыхнуло, все заискрилось, пошло спиральными разводами. И когда Евгений, снизился, пытаясь найти ориентиры, он их увидел, только ни те. Это были места, из его прошлой жизни. Жизни до Переноса!
Кровь уже пропитала гимнастерку спереди, сбежала на пол, но он нашел в себе силы зайти на посадку, посадить, и остановить самолет. А затем, открыв фонарь, и, откинувшись на спинку сиденья, он прохрипел:
— Ты только ничего не бойся, и ничего не пугайся. Но кроме меня никому не доверяй.
— Ты о чем? Что с тобой? Где мы?
— Задело… А где мы — скоро поймешь — мы в будущем… И вот первое доказательство.