– Твоя правда. И будь внимательней, как бы не наткнуться на разъезд.
– Прусаки за Сеной. Что им делать на этом берегу?
– И все равно будь внимателен.
На востоке уже начало сереть небо, когда приятели добрались до окрестностей Аржантея.
– Справа должен быть мост, – сказал Гаспар шепотом.
– Ни огонька, – так же тихо заметил, Жорж, осматривая противоположный берег Сены.
– Все жители бежали еще осенью. Кому здесь огонь палить? Да и прусаки недалеко.
– Тихо!
В ночной тишине послышался цокот подков по брусчатке дороги.
– Прусаки? – удивился Дюпон. – Они же за рекой. Здесь же не должно быть их патрулей!
– Тем не менее, на один нас угораздило напороться.
– Может коммунары?
– И это тебе как-то поможет? Да и сколько той конницы у коммунаров. Боши это.
– Вот черт! – ругнулся Гаспар, вытаскивая револьвер. – Давай в лес!
– Это ты называешь лесом? – проворчал Жорж, устремляясь за парижанином, лучше знающим местность.
Неожиданно сухо треснул выстрел, и Дюпон почувствовал удар чудовищной силы в спину.
– Потерпи, Гаспар, я сейчас, – было последнее, что услышал раненый.
Гаспар открыл глаза и обнаружил себя на постели под балдахином, посреди огромной спальни. Напротив, в кресле расположился Жорж Бомон с книгой в руках. Капитан был одет в домашний халат, из-под которого виднелась белоснежная рубашка и светлые брюки.
– Где мы? – прохрипел Гаспар.
– О! Ты пришел в себя! – обрадовался Жорж.
– Где мы? – повторил Дюпон.
– В Виши. Здесь нет бошей, зато есть минеральные источники.
– Как?
– Ну как… Перевязал тебя, а потом погрузил на лошадь и повез на запад. В Пуасси нашел, наконец, доктора, который обработал твою рану. Потом нанял коляску, добрались до Рамбуйе. Затем Орлеан, и вот мы в Виши. Вчера я ездил в Лион, и договорился в госпитале, чтобы тебя оправили в отпуск по болезни. Не хотелось, чтобы в госпитале интересовались, где ты получил рану.
Гаспар осмотрел окружающую обстановку, отметив про себя, что арендовать такие апартаменты стоит недешево. Эту мысль он оформил в единственное слово:
– Дорого!
– Не дороже денег, – Жорж ухмыльнулся и добавил тихим голосом. – Боши, что тебя подстрелили, поделились с нами содержимым своих поясов и кошельков. Не бедные оказались. Можно сказать, наши с тобой коллеги. Только промышляли в пригородах Парижа.
– Ты их убил?
– Убил, и в землю закопал, и надпись написал…
– Какую надпись? – удивился Гаспар, но тут же попросил. – Пить!
– Вот возьми, пей! Как твое самочувствие?
– Бывало и хуже.
– Будем надеяться, что опять выкарабкаешься. О наших делах поговорим потом. Мы не одни. Только запомни, теперь тебя зовут Гастон Дюпре.
– А тебя?
– Меня? Анж, Анж д′Анфер.
– Адский ангел? Не слишком ли?
– Это временно. Позже сменю на что-нибудь скромное, серое, незаметное. Как тебе, например, Джеймс Бонд?
– По мне, так довольно серо. Но это не французское имя.
– Так даже лучше.
– Это ты пользуешься бланками и оттисками, которые мы взяли в мэрии? Рисково. Пропажу обнаружат и начнут искать, где они всплывут.
– Не обнаружат. Мэрия и архив сгорели.
– Как сгорели?
– Сожгли коммунары. Со всеми бумагами и архивами.
– Ты знал? Ты знал об этом заранее? Что сожгут?
– Все потом. Мы еще обо всем поговорим, – Бомон, точней Анж д′Анфер, прошел по комнате и приоткрыл дверь. – Жюли! Жюли! Наш больной очнулся. Позаботься о бульоне для него и отправь кого-то за нашим доктором.
Глава 1. Воскрешение Жоржа
Южная Германия, Великое герцогство Баден, весна 1867 г.
Солнечный свет, заливающий узкую улочку незнакомого города. Белесые стены домов, выложенные из известняка, выгоревшие до однотонности одежды, выбеленное солнцем небо. И коричневые руки, узловатые, морщинистые, мало чем отличающиеся от дерева посоха, который они сжимают. Руки древнего старика. Посох и руки принадлежали тому, чьими глазами он сейчас смотрел. Но кто этот старик, и кто ОН сам – оставалось неизвестным.
Улица, жившая до того своей неторопливой жизнью, неожиданно замерла, а затем прохожие отпрянули к стенам, освобождая проход.
По улице шел римлянин. Почему-то сразу, внезапно, без всяких сомнений, стало понятно, что идущий именно римлянин. Легионер. Без щита и лорики, но с мечом на поясе и шлемом в руке. Равнодушный ко всему, кроме исполнения долга. Он шел медленно, не спеша. И его неторопливость казалась угрожающе-неотвратимой, как поступь судьбы.