— Ты всегда обижаешь меня, а я, дура, терплю. С чего ты взял, что я скажу тебе неправду?
— По глазам вижу. Они у тебя бегают, как мышь от кошки.
— Тебе не стыдно?
— Вредная ты, вот и не люблю тебя. А она будет хорошей женой. И красавица!
Насторожившаяся мать вытянула шею: какая там еще красавица?
— Не смей так говорить о ней! Она же родственница.
— Дай, я дерну тебя за косу!
Расслабла мать, перевела дыхание. Ну, чего она испугалась? Или у нее в том возрасте не было тайн от матери?
— Тебе пора научиться разговаривать…
— Ты еще вздумала поучать меня?
— Не сердись, Асланбек.
— Пойми, я не могу заговорить с ней первым. Сначала она должна услышать об этом от тебя. Все так делают.
С кем в ауле он не может поговорить? О чем?
— Я тебя очень прошу, Залина.
Голос сына дрогнул, и это сразу же отозвалось в сердце матери, подумала, что не следовало ему о чем-то упрашивать девушку. Посмела бы Дунетхан возразить в свое время мужчине! Эх-хе, видно, правда наступили иные времена.
— Ты, кажется, потерял голову? Какие все мужчины сумасшедшие! А если она обидится на меня?
— Тогда прыгай в пропасть, я разрешаю.
Снова насторожилась Дунетхан: что бы все это значило?
— Послушай, я лучше приду с ней к роднику, а ты появишься, будто случайно увидел нас, и сам скажи ей все. Ага?
«Господи, что он опять надумал? С кем ему надо видеться?» — Дунетхан нервно потерла руки.
— До чего же ты хитрая, настоящая лиса.
— Пока ты набирался ума у своих овец, я тоже не камешки пересчитывала. Понял?
Мать попыталась успокоить себя: мало ли какие дела у Асланбека, разве она должна знать обо всем.
За стеной продолжали разговаривать вполголоса.
— Если об этом узнает Джамбот, то ходить мне без головы. Ты разве не знаешь, какой он в гневе? Боюсь, Асланбек, не проси, — взмолилась Залина.
— Э, не пойду же я к твоему отцу сплетничать. А потом, зачем тебе голова? Проживешь и без нее. Постой, куда ты?
— Ой, отпусти мою руку. Бесстыжий. Я сейчас позову Дунетхан и все ей расскажу. Никуда я не пойду. Кто-то влюблен, а я должна…
— Помолчи.
Схватившись за голову, Дунетхан вскочила с места: «Мæ хæдзар[37], мой сын влюблен! В кого? У нас в ауле нет девушки, которая могла бы стать его женой. Тут почти все родственники. Господи, чем я прогневила тебя? Я ли не молюсь?»
— Залина!
Дунетхан напрягла слух, с трудом разобрала, о чем шептали молодые.
— Ты всегда вот так.
— Как?
— Мучаешь меня, а потом…
— Прости. Ладно?
— На этот раз.
Заспешила мать к выходу, взялась за ручку двери, но, представив себе лицо сына, когда она начнет выговаривать ему в присутствии Залины, остановилась. Как-никак, а он уже мужчина, может оскорбиться. О, он такой! Лучше дождаться, когда уйдет Залина. Знали бы они, кем приходятся друг Другу…
Ее знобило, и она закуталась в платок.
— Жду вас у родника. Но если опять обманешь, смотри, — повысил голос Асланбек.
— Интересно, о ком ты так заботишься? Скажи.
— Эх, Залина, люди за любовь любовью платят.
Раздался смех девушки. О, как бывала счастлива мать, когда слышала в доме смех детей. А сейчас даже голос Асланбека ее раздражает, причиняет боль. «О бог, если только ты есть, то услышь меня, помоги мне образумить сына», — горячо шептала она.
— Для Буту стараюсь. Только никому ни слова. Поняла?
У Дунетхан дрогнули колени, она почувствовала, что сейчас упадет, и поспешила вернуться к топчану.
— Правда?!
— Клянусь бородой Дзаге.
— Клятва козы — до порога, — засмеялась Залина.
Утерла Дунетхан радостную слезу: «Мæ бон[38], а я-то думала о чем?» — проговорила вслух.
— Да разве ты слепая? Он скоро с ума сойдет.
— Как хорошо! — захлопала в ладоши Залина. — Да, для Буту я сделаю все. О, Фатима с ним будет счастлива. Если бы ты знал, как я рада за нее. Почему ты не сказал сразу, молчал столько времени?
«Вот и Буту женится, а мой Батако старше его и все еще один… Эх-хе, а когда же я буду нянчить внуков? Знать бы, кто продолжит род Каруоевых. Стыдно смотреть людям в глаза: все спрашивают, скоро ли приведем невестку в дом… Что им скажу? Видно, умру, пока дождусь Хадзыбатыра. Могу ли без него женить сына?» — Дунетхан прилегла.
— А ты хотела, чтобы я об этом кричал на все ущелье? Чего доброго, глухой Бидзеу услышит меня на том свете и помешает нашему делу.
— Не смей говорить так об умершем. Побегу к Фатиме.