Удалив сердцевину жизнерадостной головки артишока, я принялась по очереди обмакивать лепестки в подсоленное оливковое масло. Сезон уже подходил к концу, и прилавки рынка под железнодорожным мостом у метро «Барбес» были завалены чешуйчатыми шишками нежно-зеленого цвета. Сварить артишок на походной плите, служившей мне кухонной, – куда уж проще. Мне нравилось разрывать его пальцами, окунать в масло, вгрызаться зубами в жестковатую пластинку и обсасывать мякоть. Каждый солоноватый кусочек был наградой за труды. Я искала в Google фотографии Сен-Люка, потягивая пино-гри, и чувствовала, что вот-вот лопну от восторга. Наконец-то жизнь налаживалась!
4
Майкл
Астрид работала в кафе на Фрит-стрит. Хозяином этой забегаловки был старый толстый итальянец Джорджо, а я регулярно заходил туда лишь потому, что считал себя влюбленным в девушку по имени Кэти, жившую через дорогу. Она была фолк-певицей, и, как мне довелось узнать много лет спустя, попала в лапы какой-то тоталитарной секты в Штатах и почти все семидесятые провела в оранжевой униформе[33]. Сегодня я поискал ее в соцсетях с профиля Анны. Оказалось, теперь она в Бристоле, преподает музыку в средней школе, а на своей страничке пишет исключительно о Лейбористской партии и пропавших собаках в Юго-Западной Англии. С фотографий смотрела женщина со скромной косичкой и в непритязательных сандалиях, а муж производил впечатление человека, у которого наверняка есть сарайчик с садовым инструментом и бинокль для наблюдения за птицами.
Было утро четверга, скорее всего, осень, потому что я помню, как тащился через Сохо-сквер мимо куч мокрых почерневших листьев. От тротуара поднимался легкий туман, меня все еще не отпустило после вчерашней вечеринки, и мысль о встрече с Кэти неприятно тяготила. Вчера в пабе я совсем отлетел, прижался к ее лучшей подруге и шептал на ухо, что та похожа на Брижит Бардо. Вот только обе они были слишком умны, так что комплимент не сработал. «Пожалуй, она предпочла бы сравнение с Дорис Лессинг[34]», – с ухмылкой сказал я позже своему другу.
Уже стоя перед домом Кэти, я вдруг вспомнил, что кафе Джорджо открывается в семь. Может, выпить крепкого черного чая – набраться немного сил, чтобы сесть на 25-й автобус, который довез бы до дома. Когда я вошел, играла группа The Everly Brothers. Это врезалось мне в память, потому что как раз зазвучала песня Cathy’s Clown[35], отчего я готов был развернуться и уйти – но вместо этого украдкой, словно преступник, скользнул внутрь и опустился за стол. Напротив висел огромный плакат, с которого на меня своими кошачьими глазищами взирала Софи Лорен. Наверное, взгляд ее должен был соблазнять и искушать, но мне показалось, что она вот-вот сожрет меня, как голодная волчица.
Кафе было уже наполовину заполнено. Рядом со мной сидела пара девушек – наверняка проститутки, решил я. Они уплетали яичницу и отчаянно курили, хрипло обсуждая некоего типа, которого с оттенком презрения именовали «его светлостью». За столиком напротив расположились немногословные работяги со стройки. Один – с круглым румяным лицом, явно новичок – торопливо пил чай, украдкой жадно поглядывая на девушек. Старшие товарищи не обращали на него ни малейшего внимания. Их главный завел пространный монолог о «Вест Хэм»[36]. В дальнем углу, у телефона, дремал, положив голову на портфель, мужчина в пиджаке. Узел галстука распущен, волосы всклокочены – я невольно поймал себя на мысли, что его жена, должно быть, завтракает сейчас где-нибудь в Гилфорде, в бигуди и домашнем халате, листая Daily Mail.
Игру воображения прервал чей-то голос с отчетливым ист-эндским акцентом.
– Готовы заказать? – прозвучало без энтузиазма – и я даже не потрудился поднять глаза.
– Чашку чая, пожалуйста. С молоком и без сахара.
Так вот, даму из Гилфорда зовут Сюзан или Кэролайн, и у нее самое что ни на есть английское лицо – маленький розовый рот, вздернутый нос с россыпью веснушек, светло-каштановые волосы и румяные щеки. Халат невзрачного кораллового оттенка совсем ей не идет, зато подчеркивает грудь. И она смертельно скучает.
34
Английская писательница-фантаст, лауреат Нобелевской премии по литературе 2007 года с формулировкой «Повествующей об опыте женщин, со скептицизмом, страстью и провидческой силой, подвергшей рассмотрению разделенную цивилизацию». Бывшая коммунистка и сторонница суфизма, феминистка.