а) Предварительная полная деградация интеллигенции, еще до начала Потрясения.
Этот момент уже наступил, и интеллигенция полностью готова к следующему к этапу
б) Охват интеллигентов всеобщей паникой сразу же после видимого начала Потрясения
Здесь мы уже будем иметь дело с чисто клиническими случаями. Неврастении, психозы, болезни шизоидного и циклоидного типа, самоубийства, станут неотъемлемым атрибутом существования интеллигентов.
в) Попытки уже окончательно впавшей в безумие интеллигенции как-то осмыслить происходящие.
В этом интеллигенты будут существенно проигрывать бессознательным массам, которые чем уж точно не будут заниматься, так это осмыслением происходящего. У бессознательной массы как говорилось выше, должны проснуться и включится природные инстинкты выживания, у кого они конечно еще сохранились. А у интеллигенции их нет совсем. Единичные представители не в счет. Чем обернутся попытки «осмыслить» происходящее? Психологическая наука дает ответ: обострением симптомов психических болезней, т. е. дальнейшей деградацией.
г) Конечный этап. Номинальное исчезновении интеллигенции.
Вариантов будет много — финал один. С таким физическим и духовным состоянием можно жить только в нормальное мирное время. Но природа периодически самоочищается. Отходов — много. Один из них — интеллигенция. А разве имеет значение каким именно образом она исчезнет?
В качестве небольшого дополнительного момента можно добавить, что в природе не все всегда делается до конца. Возможно отдельные представители того, что до Потрясения называлось интеллигенцией дадут начало развитию общественного слоя, с каким-то новым типом мировоззрения. Но этот слой, если он и возникнет, будет так же мало похож на интеллигенцию, как мало сейчас интеллигенты похожи, к примеру, на интеллектуалов.
Но с самими интеллектуалами дело не будет обстоять так просто. Конечно, интеллектуалы не исчезнут как интеллигенты во время Потрясения, напротив, есть очень веские основания полагать, что произойдет если и не резкое усиление интеллектуальной активности, то обозначатся принципиально новые сферы приложения интеллекта ранее невидимые по многим причинам, и заметно изменится сама сущность интеллекта, как признака. Во — первых, по причине исчезновения интеллигентов, интеллектуалы останутся один на один с бессознательной массой. Во — вторых, несмотря на то, что интеллектуалы, как нетрудно предположить, понесут наименьшие потери в ходе Потрясения (речь идет как об абсолютных, так и об относительных потерях, — первые будут небольшими благодаря малочисленности интеллектуалов, малость вторых будет естественным следствием умения интеллектуалов правильно оценить текущий момент и заранее принять соответствующие меры предохранительного характера). Конечно, это смогут сделать не все интеллектуалы, но в относительном исчислении процент «спасшихся» будет выше аналогичного у бессознательных масс, я уж молчу об интеллигентах). Иными словами само собой произойдет качественное разделение интеллектуалов и бессознательной массы, т. к. исчезнут все прослойки которые до этого их как — то связывали. Противоречий между ними и бессознательной массой не возникнет, и интеллектуалы волей-неволей станут обособленным самоизолированным сообществом. Именно тут интеллектуалы не охваченные интеллектуал — социализмом до Потрясения станут полностью готовыми к входу в Элитарную Формацию, как сознательно, так и потому что у них просто не будет другого выхода. Ни одна из известных организаций хотя бы претендующих на то чтоб ее можно было назвать интеллектуальной, не говоря о тех, которые повсеместно считаются «интеллектуальными», благодаря своим убогим идеологическим платформам и повальному увлечению утопическими идеями не смогут сохраниться во время Потрясения, подразумевается не физическое сохранение отдельных их членов, а сохранение организации как группы людей объединенных каким-либо сходным образом мышления, идейными установками и общими целями. То что эти организации сейчас пропагандируют, после Потрясения станет не то что никому не нужным и не понятным, но создастся положение при котором быть носителем подобных взглядов будет крайне небезопасно.
Поэтому задачей интеллектуал — социалистов еще до Потрясения является создание таких условий которые позволят практически стопроцентно сохранить нашу организацию, вывести ее из Потрясения морально и интеллектуально окрепшей, идеологически еще более здоровой, и главное готовой к тому, чтоб в создавшихся условиях максимально использовать полученную возможность быть единственной организованной силой в инфернальном обществе с вытекающими отсюда последствиями.
Культурный фон который образуется после Потрясения будет еще одним следствием изменения и исчезновения некоторых факторов влияющих на его эволюцию. Прежде всего, это все то же исчезновение интеллигенции и как следствие снижение разного рода декадентских и дегенеративных направлений и настроений особенно в живописи и литературе. Вообще, эти два вида искусств, видимо, будут находиться некоторое время после Потрясения в определенной «заморозке» и возрождаться довольно медленно, особенно живопись, уровень деградации которой уже сейчас превысил все вообразимые границы и которая превратилась в сугубо салонный отстойник и арену демонстрации патологий характерных для художественной богемы. Искусство уже несколько десятилетий не обеспечивает ни интеллектуалов, ни бессознательную массу, да оно попросту не может их обеспечить, но интеллигенция со своими попутчиками исчезнет во время Потрясения, и вместе с ней исчезнет вся дегенеративная субкультура и субискусство которое она бессознательно развивало, правда следует заметить, без особых последствии для всех, кроме самих себя.
С музыкой картина будет обстоять совсем по-другому, ибо музыка — жанр несравненно более массовый и доступный для понимания практически всем. Исчезновение интеллигенции, в принципе, на музыкальной культуре отразиться слабо, гораздо большие изменения в массовых музыкальных стилях будут вызваны практически полным устранением влияния низших бессознательных рас на музыкальные пристрастия высшей, которые со времен возникновения джаза (начало ХХ века) прослеживаются довольно четко. Следствием устранения такого влияния будет ренессанс национальных музыкальных традиций высшей бессознательной расы, которые несравненно повысят качество музыки. Можно назвать много композиторов, музыкантов и исполнителей, которые используя базу собственной национальной культуры обеспечили себе постоянное место в анналах мировой музыкальной культуры, причем речь идет не только от тех кто писал или исполнял «серьезную» музыку, но также и о творцах популярной музыки рассчитанной на широкие массы. Например такой долговременный успех «Битлз» обеспечен сугубо неукоснительным их следованием английской национальной песенной традиции. То же можно сказать об «Аббе», чья музыка есть интерпретация скандинавских музыкальных стилей. И так далее. Нужно отметить и то, что среди низших бессознательных рас успех этих групп был очень скромным. Причина — абсолютная неусваиваемость высшей музыкальной культуры. Про попытки усвоить ими шедевры мировой музыкальной классики XVIII–XIX веков можно констатировать лишь то, что они возможны только в очень извращенном варианте. Если вернуться к музыке сегодняшнего дня то можно абсолютно точно заявить, что разного рода «негропопы», «европопы», «рэпы», «техно», улетучатся быстро, незаметно, и в сообществе высшей бессознательной расы, о них никто и не вспомнит. В общем упадка музыкальной культуры, явно не произойдет, да и вообще нужно подчеркнуть, что так или иначе, качество всех сфер искусства резко повысится после Потрясения, другое дело что из-за ряда объективных причин восстановление нормального генезиса ее разных видов будет происходить не одновременно, а с течением времени. Очищение литературы начнет происходить еще во время Потрясения, новая музыка начнет появляться ближе к его окончанию, что касается живописи то тут должно пройти некоторое время, но уже можно смело констатировать: на мусорные свалки будут свезены все пикассы, дали, малевичи, кандинские, шагалы, все кубисты, абстрактные модернисты, ноноконформисты и т. п. Картины, в отличии от рукописей, горят, и притом весьма хорошо. Копии картин никакой ценности не представляют. Освободившиеся площади в музеях можно будет использовать для демонстрации настоящих произведений искусства.