— Да сколько он будет царствовать! — возмущался он среди друзей. — Он возводит хулу на нас за проведенную коронацию. Но за меня король! Я не пожалею своей казны… Отдам восемь, нет, десять тысяч фунтов, только бы его вновь отправить куда-нибудь подальше. Надо ехать к королю в Нормандию и рассказать обо всем, что позволяет себе Томас Беккет после возвращения в Англию.
Епископы, кому грозило отлучение, согласились с ним и выразили готовность вместе с Роджером отправиться к королю в Нормандию.
А Томас тем временем убедился, что король, пообещав, конечно, не дал никаких указаний о том, чтобы Беккету вернули владения. Мало того, он думал о мести Генриха родным Беккета: обе его сестры были высланы. Сестра Мария, ставшая монахиней, оказалась во французском монастыре, и другую сестру, Матильду, вместе с семьей тоже вынудили покинуть дом и отправиться во Францию, где ее приютил один аббат в Клермаре.
Насколько глубоки были чувства Генриха, думал Томас, когда он обещал дружбу вновь? Можно ли этому доверять?
Перед отплытием в Нормандию Роджер Йоркский направился в Вудсток к молодому Генриху.
Роджер Йоркский, этот враг Томаса еще со времен совместного обучения у Теобальда. Он понимал, что новый взлет Томаса означает его, Роджера, падение.
Он пользовался влиянием в церкви, угодничеством расположил к себе короля и готов на все, чтобы стать во главе английской церкви.
Молодой Генрих был очень горд своим титулом короля, и его поведение после коронации заметно изменилось. Он начинал выражать недовольство отцом, так что правы оказались те, кто не советовал королю при жизни возводить на трон своего сына. Мальчик-король все более становился высокомерным, окружив себя подхалимами. Роджер знал эту слабость молодого короля и предпринял попытку елейными речами и лестью мальчишескому самолюбию оказать на Генриха влияние.
— Не сомневаюсь, что Беккет скоро заявится к вашему величеству с визитом. Но у вас едва ли будет время принять этого старого лицемера.
— Мы очень им довольны! — удивился Генрих. — Он нас учил, ты знаешь.
— Ах, милорд. Вы были тогда молоды и легко обманывались. Но теперь вы сумеете разобраться, что к чему. Готов поручиться, что сделаете это скорее вашего августейшего отца.
— Может быть.
— Я сказал своим епископам: наш повелитель, молодой король, сразу разберется с этим стариком, когда тот придет что-нибудь выманивать.
— Зачем ему выманивать?
— Затем, милорд, что вы наш новый король.
Генрих улыбнулся:
— Да нравится он нам, ничего не могу с собой поделать…
— Это пока вы не увидите, что это настоящий смутьян. Готов побиться об заклад, вы с этим разберетесь скорее вашего отца.
Генрих молчал, он думал о том, что архиепископ и отец теперь в ссоре.
— Вы знаете, милорд, он отлучил от церкви всех нас, кто проводил вашу коронацию.
— Неужели?
— Он считает, что вас короновать не следует.
— Да почему он так считает?
— У него, видите ли, такое мнение. Он против вашей коронации. Он говорит, что король должен быть один.
— Ах так! Ну тогда ему придется убедиться в обратном.
— Я так и думал, что ваше мнение будет иным, милорд. Он просто оскорбляет вас хулой на вашу коронацию. Не сомневаюсь, что вы ему ответите достойно.
Генрих задумался.
Томас направился в Вудсток. Он предвкушал удовольствие обнять своего ученика и взглянуть на Маргариту.
По пути он проезжал Лондон, где его встречали с таким же ликованием, как в Кентербери.
Во дворце Саутуорк под колокольный звон Томаса радушно приветствовал епископ Уинчестерский, старый друг Беккета.
— Мне тепло на сердце, что ты вернулся. И смотри, как ликует Лондон! Ты поборол своих врагов.
На улицах народ толпами бежал ему навстречу и падал на колени прямо на булыжную мостовую, чтобы получить его благословение. И вот в какой-то миг сквозь толпу к нему кинулась юродивая старуха, слывшая вещей предсказательницей. Она истерично выкрикнула: «Берегись ножа, архиепископ! Берегись ножа!»
Ее оттеснили, и Томас продолжил свой путь. А ночью его мучили видения, ему все снилась та старуха, кричавшая: «Берегись ножа!»
На следующее утро Томас отправился в Вудсток к Генриху. Когда он был уже близок к своей цели, его встретил аббат местного монастыря Симон, добрый друг Беккета. Он предложил стать его вестником к молодому королю и сообщить тому о прибытии старого друга и советника. Томас радостно согласился. Вскоре вернулся Симон, лицо его было печально, как и известие, с которым он прибыл, — молодой король отказывает в аудиенции. А один из рыцарей короля, сопровождавший Симона, предупредил, что приезд Беккета в Вудсток нежелателен.