Жизнь Роберта Грина подытожила тысячу карьер литературной богемы от Вийона до Верлена. Он учился в Кембридже вместе с Харви, Нэшем и Марлоу; там он проводил время среди «таких же развратников, как и он сам», с которыми «провел цвет своей юности».
Я утонул в гордыне; блуд был моим ежедневным занятием, а обжорство с пьянством — моим единственным наслаждением…Я был так далек от призывания Бога, что редко думал о Боге, но с большим удовольствием ругался и хулил имя Божие… Если я могу исполнить свое желание при жизни, то я доволен; пусть после смерти я изменюсь, как смогу…Я боялся судей судейских не более, чем судов Божиих».11
Он путешествовал по Италии и Испании, и там, по его словам, он «видел и практиковал такие злодейства, о которых и говорить-то противно». Вернувшись, он стал известной фигурой в лондонских тавернах, со своими рыжими волосами, острой бородкой, шелковыми чулками и личным телохранителем. Он женился и с нежностью писал о супружеской верности и блаженстве; затем он оставил жену ради любовницы, на которую потратил состояние жены. Из первых рук он описал искусство преступного мира в книге A Notable Discovery [uncovering] of Cozenage (1591) и предостерег сельских гостей Лондона от козней мошенников, карточных точильщиков, карманников, сводников и проституток; после чего преступный мир попытался убить его. Нас удивляет, что за жизнь, столь усердно посвященную пороку, он нашел время написать, с журналистской поспешностью и живостью, дюжину романов (в эвфуэстическом стиле), тридцать пять памфлетов и множество успешных пьес. Когда его бодрость и доходы пошли на убыль, он увидел смысл в добродетели и раскаялся так же красноречиво, как и согрешил. В 1591 году он опубликовал «Прощание с глупостью». В 1592 году он написал два важных трактата. В одном из них, «Высказывание для заносчивого придворного», он нападает на Габриэля Харви. В другом, Greene's Groatsworth of Wit Bought with a Million of Repentance, он нападал на Шекспира и призывал своих собратьев по разврату — видимо, Марлоу, Пила и Нэша — бросить грешить и присоединиться к нему в благочестии и раскаянии. 2 сентября 1592 года он отправил своей оставленной жене призыв возместить десять фунтов сапожнику, без милосердия которого «я бы погиб на улице».12 На следующий день в доме этого сапожника он умер — по словам Харви, от «избытка маринованной сельди и рейнского вина». Его хозяйка, простив ему долги за стихотворение, увенчала его голову лавровым венком и оплатила его похороны.13
Из всех елизаветинских памфлетистов друг Грина Том Нэш обладал самым острым языком и самой широкой аудиторией. Сын викария, уставший от приличий, Нэш окончил Кембридж и попал в лондонскую богему, намазывал хлеб пером и учился писать «так быстро, как только могла рыскать его рука». Он основал пикарескный роман в Англии, написав «Несчастного путешественника, или Жизнь Джека Уилтона» (1594). Когда Грин умер, а Харви обрушился на Грина и Нэша в «Четырех письмах», Нэш ответил серией памфлетов, кульминацией которых стал «Поедем с тобой в Саффрон Уолден» — место рождения Харви в 1596 году.
Читатели, веселитесь, ибо во мне нет ничего, что я мог бы сделать, чтобы вас развеселить… Это будет стоить мне падения, но я добьюсь, чтобы его выгнали из университета… прежде чем отдам его. Что вы дадите мне, когда я выведу его на сцену одного из самых главных колледжей Кембриджа?14
Харви пережил этот опыт, пережил богему и умер в возрасте восьмидесяти пяти лет в 1630 году. Нэш завершил пьесу своего друга Марлоу «Дидо», сотрудничал с Беном Джонсоном в «Острове собак» (1597), был обвинен в мятеже и погрузился в осторожную безвестность. В возрасте тридцати четырех лет (1601) он увенчал быстротечную жизнь ранней смертью.
III. ФИЛИПП СИДНИ: 1554–85 ГГ
Вдали от этой обезумевшей толпы Сидни безмятежно шел к еще более раннему концу. В Национальной портретной галерее Лондона он до сих пор стоит перед нами и кажется слишком хрупким для мужчины: стройное лицо, русые волосы и «ни капли лишнего здоровья», по словам Лангета;15 «чрезвычайно красив», — сказал Обри,16 «недостаточно мужественный, но… очень смелый». Некоторые ворчуны считали его несколько напыщенным17 и считали, что он довел совершенство до крайности; только героический конец принес ему прощение за его достоинства.
Но кто бы не гордился тем, что его матерью была леди Мэри Дадли, дочь герцога Нортумберленда, правившего Англией при Эдуарде VI, а отцом — сэр Генри Сидни, лорд-президент Уэльса и трижды лорд-депутат Ирландии, а христианское имя он получил от испанского короля Филиппа II, ставшего его крестным отцом? Часть его быстротечной жизни прошла в просторном доме Пенсхерст Плейс, чьи дубовые потолки, стены с картинами и хрустальная люстра являются одними из самых прекрасных реликвий того времени. В возрасте девяти лет он был назначен настоятелем церковного прихода, который приносил ему шестьдесят фунтов в год. В десять лет он поступил в школу Шрусбери, которая находилась недалеко от замка Ладлоу, резиденции его отца, лорда-президента Уэльса. Одиннадцатилетнему мальчику сэр Генри написал любящие слова мудрости.18