Фердинанд на заднем дворе таверны ни свет ни заря тренировался с Джеком – тот решил, что «парню не помешает немного мышц нарастить», а Эстер, устроившись под навесом, лишь посмеивалась да поедала яичницу с беконом, закусывая её свежим огурцом и запивая холодным элем и, видимо, была всецело довольна своей жизнью, в отличие от бедного Фердинанда, который уже выдохся как следует, повторяя движения за Джеком и выполняя упражнения. После очередного подхода он упал на землю, посмотрел в серое небо и закрыл глаза, моля дать ему отдохнуть хоть пару минут. Джек пророкотал, что объявляется перерыв в пять минут, и он пойдёт сходит за кувшином воды, «пока всякие слабаки тут валяются без сил».
- Учись, дорогой, уроки Джека вообще-то дорого стоят, – с улыбкой сказала Эстер.
- Это конечно прекрасно, но я вроде не собирался ни с кем воевать, - простонал новоиспечённый ученик. – Я же простой монах, со всеми дружу.
- А ну как на твою суженую разбойники нападут, монах, как спасать меня будешь? – девушка уже откровенно подкалывала Ферра, широко улыбаясь.
- Скорее кто спасать будет бедных…, - тут Фердинанд осёкся, услышав от Эстер удивлённое «Что?», и открыл глаза. Сначала он подумал, что с неба падает снег и вытянул руку к небу.
Эстер встала с кресла, подошла к краю навеса и так же вытянула руку – тёплые хлопья пепла медленно опустились на руки возлюбленных. На улице послышались удивлённые восклицания портовых работников и прохожих. Джек, стоя под навесом у главного входа в таверну, задумчиво смотрел на падающие хлопья. У церкви Миранда, учуяв странный запах в воздухе за некоторое время до этого «снегопада», позвала всех детей внутрь. Пепел падал плотно и большими кусками, медленно опускаясь в безветренном воздухе, дети прилипли к окнами и возбуждённо переговаривались, Миранда же лишь хмурилась – сердце её было неспокойно. Казалось, будто даже свет лучин стал глуше, и тени пролегли глубже по лицу статуи безымянной женщины в церкви.
Натаниэль не сразу заметил странное природное явление и поэтому, приоткрыв люк, он увидел одеяло из пепла, покрывшее крышу. Он протянул руку и коснулся пушистого ковра – кончики пальцев его окрасились в чёрный цвет от золы. Потерев их, он закрыл люк, умылся от самодельной раковины и быстро собрался, не забыв убрать карту в тубус обратно.
Часть 3.
Натаниэль не стал в итоге выбираться через крышу, чтобы в свете дня никто не заметил запасной выход из его убежища – он спустился вниз, аккуратно обходя все ловушки, приоткрыл верхнее окошко в уборной, подперев его приделанным к окну металлическим прутиком, схватился за перекладину и ловким движением выпрыгнул наружу. Облачко серой пыли поднялось от его ботинок – пепел уже слежался немного под действием влажности, но всё еще был похож на толстый серый ковер на земле. Нат ботинком повозил по земле и медленно поднял из плена золы палку, запрятанную им, стукнул ей по подпорке окна – окошко со стуком закрылось. Оглядевшись, он понял, что отпечатки его ног очень четко видно, так что он провел некоторое время, уничтожая и притаптывая серый покров, чтобы случайный прохожий не увидел лишь следы, ведущие от окна вдаль.
Нат месил сапогами серо-черный покров улиц, проходя через Чумной квартал. Слышал недовольные вскрики людей в торговом квартале, которые с разной степенью безуспешности пытались бороться со свалившимся на них бедствием, слегка улыбнулся причитающей женщине, отчитывающих измазавшихся в саже маленьких детей – и думал, что же это за чудо такое приключилось опять: на город снова свалилось бедствие, но люди всё так же упорно сопротивлялись ударам судьбы, хотя сегодня она была не слишком жестока к ним – всего лишь небольшая неурядица в череде других дней. Он даже услышал разговор пары фермеров, с хохотом обсуждавших, что после такого-то «дождичка» посевы теперь взойдут на загляденье. И он восхищался мужеством этих людей и был горд, что он тоже человек – как и любой другой из этих горожан и жителей в этом мире.