- … и я в ярости замахиваюсь саблей, чтобы снести голову наглецу вот в этом самом зале и внезапно чувствую, будто рука моя попала в стальные тиски – оборачиваюсь и вижу, что её держит Джеки – тогда я еще не знала его имени. Ох, а меня было уже не остановить, я ведь и тогда уже была не промах в драках – перехватываю саблю левой рукой, бью себе прямо чуть ниже плеча с целью пронзить трактирщика насквозь и в следующее мгновение уже лежу на полу, а служанка с недовольным лицом выливает мне на лицо ведро ледяной воды. Я даже и слова сказать не могла, а он с теплой улыбкой произносит «Милая леди, вам пора отдохнуть. Наверху готов номер и горячая ванна, будьте так любезны». Любому другому я бы таких слов не спустила, но было что-то такое в его глазах, – Фердинанд на этой фразе неопределённо хмыкнул, – да и гонору у меня после холодного душа поубавилось, так что я поплелась наверх как побитая собака, кляня себя и всех на свете последними словами. Служанка прошла за мной, сухо передала мне ветошь для обтирки после ванны и сказала, что «хозяин не велел беспокоиться о наглеце, разозлившем «молодую леди»». Ох, она так фыркнула, когда это произнесла, ну просто умора! Не знаю почему, но я им доверилась тогда, а назавтра узнала, что Джеки одним движением сломал тому парню руку и держал, пока тот не извинился, а потом вежливо проводил до выхода и попросил «впредь не беспокоить».
К концу этого монолога они уже сидели за столом с Натаниэлем, и Эстер заглянула в глаза Фердинанду. – Прости, что раньше тебе о нём не рассказывала. Он мне стал как второй отец и он на самом деле хороший человек, – серьёзно произнесла она без тени улыбки. Ферр улыбнулся, взял её руку и сказал: «Всё нормально, Эсти, не волнуйся. Я уверен, мы с ним еще поладим». Глядя на это, Нат задумался, почему у него нет девушки.
В таверну потихоньку подтягивались моряки с корабля и обычные работяги порта и понемногу атмосфера менялась на шумную и веселую. Джек, медведеподобный хозяин заведения с широким загорелым лицом, будто высеченном в коричневой скале, и пронзительными синими глазами, принес им широкий поднос со всевозможной снедью и огромный кувшин тёмного пива и, время от времени, присоединялся к ним за столом. Несмотря на то, что друзья недавно обедали, от запахов еды и свежей выпивки у них в предвкушении заурчали животы.
Матросы пили и провозглашали тосты за капитана, за свой корабль «Наяда» и за удачный поход. Один из матросов помоложе в пьяном кураже решил прицепиться к Фердинанду, когда тот выходил наружу чтобы облегчиться и, едва он протянул руку, чтобы схватить его за одежду, как метательным ножом широкие полы его рукава прибило к стене. Пока он удивленно хлопал осоловевшими глазами, Эстер поднялась из-за стола и неспешно направилась к нему, вколачивая еще три ножа почти впритирку к телу протрезвевшего и невероятно бледного юнца: в другую руку, выше головы и чуть ниже паха. Весь зал, затаив дыхание, наблюдал за тем, как медленно же она вырвала ножи один за другим из стены и ласково спросила, что тот хотел от её друга (Нат поразился точности и силе её бросков и одновременно подумал, что кажется, знает, у кого она научилась этой улыбке и посмотрел на спокойно протирающего за стойкой бокал хозяина, будто бы совсем не заметивший случившегося инцидента). Окончательно протрезвевший зачинщик спешно покинул зал корчмы под дружный хохот завсегдатаев и других моряков. Ферр, так и стоявший на лестнице до сих пор, слегка покачал головой Эстер, она же, одарив его воздушным поцелуем, прошла обратно за стол, что-то сказав одному из своих моряков. Тот засмеялся и, хлопнув крепкой широкой ладонью по столу, сказал: «Будет сделано, капитан».