— И что бы ты сделал со мной? Съел? — Рей изо всех сил старалась не заплакать от обиды.
Бен посмотрел на нее с непониманием. А потом нахмурился, будто что-то припоминая, и скривился.
— Ты имеешь в виду, как вы едите пищу?
Рей потянула носом и кивнула.
— Нет. Я же сплю. Я не ем и не пью, Рей, — он посмотрел на нее в упор. — Мне нужна твоя душа.
Девушка дернулась и инстинктивно прижала руки к груди. Несколько раз судорожно выдохнула, силясь поверить в происходящее. Тот, кого она звала Беном — тот самый, что изгваздался в макаронах и разбил голову в ванной, тот самый Бен, которому она эту самую голову бинтовала, — заявлял права на ее душу. Причем выходило, что собственная мать отдала ее в жертву.
Рей сначала криво усмехнулась, а потом спрятала лицо в ладонях и заплакала. Услышала, как древний змей в человеческом обличье садится, стоически сдерживая стон, и пододвигается к ней.
— Что ты делаешь? Я чувствую, что тебе больно.
От его голоса — удивленного, сбитого с толку, Рей только пуще заревела. А потом убрала руки от лица и злобно уставилась на него.
— Ты… Ты так спокойно говоришь о том, что пожираешь души детей! Да как ты! Как ты можешь! — она замахнулась и ударила его в грудь со всей силы открытой ладонью — запястье резануло болью, но она не останавливалась. Бен удивленно смотрел на нее, но инстинктивно поймал за руку, когда она занесла её для второго удара. Рей взвыла и засветила ему левой — куда попала — по предплечью уже поднятой для защиты руки. В этот раз точно кисть выбила. Захныкала, повиснув в его руках, а потом дернулась и плюнула в лицо.
— Ну давай! Покусай меня! Проткни меня своим колом, или как ты там это делаешь! — Его глаза расширились, казалось бы, до невозможных размеров, и он резко отпустил ее руки. Рей упала на пол безвольной куклой.
— Я не могу убить тебя Рей. Жертва должна быть добровольной.
Она вскинулась снова.
— А поглощать души новорожденных детей для тебя нормально? Это что, их добровольная жертва? — Рей сжалась в комок, скребя ногтями по ковру. Он долго молчал. Рей почувствовала, как змеи снова начинают тихо шипеть где-то в подкорке. Махнула рукой вяло.
— Вали из моей головы, больной ты ублюдок.
И внезапно ощутила тяжелую ладонь на макушке. Бен гладил ее по голове, но как-то неумело, — слишком сильно, но старательно.
— Я правильно делаю? Так нужно поступать, когда плачут?
Рей попыталась скинуть его руку, снова ударить. Но выбитая кисть уже начала опухать, а из-за слез она ничего не видела. Она не промахнулась, но не рассчитала рывок и рухнула прямо ему на грудь. Он помедлил и обнял ее — обеими руками за плечи. Снова слишком сильно, но она затихла.
— Кажется, работает, — пробормотал про себя, а потом чуть громче сказал: — Рей, не я устанавливал этот порядок. Ваша планета давно должна была быть уничтожена. Я и так слишком долго сплю. Но люди на то и люди, чтобы торговаться. Иногда я смотрю на мир глазами людей, иногда посещаю ваши сны. Я никогда раньше не принимал формы, но некоторые смогли ощутить меня, познать мою мощь и предназначение. И один из них взмолился, дескать посмотри сколько жизней, помилуй.
Он помолчал, видимо пытаясь подобрать слова, чтобы описать то, чему в человеческом языке описания не было.
— Я и Начало и Конец, Рей. Но вы, люди, так не хотите умирать, даже когда приходит ваше время. Цепляетесь за жизнь из последних сил, торгуетесь со смертью, без зазрения совести забираете жизни других, чтобы жить самим, а иногда и просто ради забавы, — он говорил об этом с таким искренним отвращением, что Рей стало стыдно.
Бен вздохнул, успокаиваясь и продолжил:
— Тот человек предложил мне добровольную жертву — одна невинная душа, добровольная жертва, чтобы другие могли еще пожить. Он просил и просил, а мне стало вдруг любопытно, способно ли ваше эгоистичное племя породить тех, кто добровольно отдаст свою душу, чтобы другие жили. — Он сделал долгую паузу, казалось, ему тяжело говорить. — Раз в сто лет я ощущал, как новая душа сливается с моей сущностью. Рей, я не разбираю ваших понятий добра и зла. Из того, что ты говоришь, выходит, что души тех детей не были отданы добровольно.
Он заговорил медленнее, то и дело срываясь на глухое шипение:
— Тот человек. Он обманул меня.
Стены затряслись. Кольцо его рук сомкнулось так, что Рей показалось: ещё немного, и он сломает ей что-то. Она брыкалась, кричала, но он не слышал ее. Она извернулась и обомлела — его глаза снова стали полностью змеиными. В его лицо было просто страшно смотреть. Рей зажмурилась и подтянулась, вцепившись в его руки. Резко стукнувшись с ним лбами, крепко прижала свои губы к его рту.
Он вздрогнул и зажмурился. Тряска прекратилась. Когда Бен открыл глаза, они уже были человеческими.
Он так резко отпустил руки, что Рей, не удержав равновесие, проехалась губами по подбородку и уткнулась носом в его плечо. Пришлось снова хвататься за него, чтобы сесть ровно. Когда она, наконец, снова подняла на него глаза, он смотрел в ответ испуганно, касаясь пальцами губ.
— Что ты сделала? — прошептал, хлопая глазами.
— А на что похоже? — она нарочито грубо вытерла губы тыльной стороной ладони. Хотя не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что ей это было так уж неприятно. — Ты, кажется, собрался проснуться раньше срока.
Бен — теперь, когда он снова был похож на человека, она снова могла его так называть — глубоко вздохнул и прикрыл глаза. А потом с горечью на неё посмотрел.
— А может стоило? Рей… — он провёл рукой по волосам. — Человек сумел обмануть абсолютную сущность, извратив саму идею самопожертвования. Может, не стоит мешать тем безумцам, что хотят пробудить меня?
Рей содрогнулась.
— Их можно остановить? — спросила тихо.
Он безучастно пожал плечами и откинулся на спину.
— Я не знаю. Мне непонятны ваши ритуалы, но я чувствую, что что-то готовится. Ощущаю волнение. Я думал, что жертва не была принесена по какой-то странной случайности — погибла Хранительница, разрушена связь между измерениями… — он посмотрел на неё снизу вверх. — Я даже не понял сразу, что ты — это ты, как раз потому, что хоть ты и была отмечена, но желания отдавать свою душу, чтобы остальные смогли жить, в тебе не чувствовалось. Но теперь я понял, что меня обманывали все это время.
Рей на четвереньках подобралась к нему ближе. И наклонилась к самому лицу.
— А если я захочу? Если я добровольно пожертвую собой сейчас?
Он внимательно вгляделся в её лицо.
— Зачем это тебе?
Его глаза гипнотизировали, в голове снова послышалось шипение, но Рей не сопротивлялась. Грустно ответила:
— Одна дерьмовая жизнь взамен шанса для миллионов? Если ты пойдёшь на это — продешевишь, уверяю тебя.
Тот, кто был так похож на её идеальный образ из грёз, вздрогнул, но глаз не отвёл. Поднял руку и снова погладил по голове. Снова — слишком сильно, но она промолчала. Глаза держала открытыми — чтобы видеть, смотреть на него до самого конца.
Он медленно покачал головой.
— Я не могу, Рей.
Она нахмурилась и резко села, стряхивая его руку.
— Я недостаточно хороша для тебя? Или мои намерения недостаточно чисты?
Он промолчал и с усилием сел.
— Ты прекрасна и чиста Рей. Но я не могу сделать этого. Те люди…. — он помедлил, — они уже начали свой ритуал. — Бен развёл руками. — Они буквально отрезали меня от основной сущности. Я застрял в этом теле, — он с отвращением оглядел себя, — и слабею, Рей. Через какое-то время я даже мыслей твоих читать не смогу. И вскоре стану таким же человеком, как и ты. Со знанием самой древней истории, но не понимающим элементарных вещей. И когда настоящий я проснусь, осколок моей сущности погибнет вместе с этим телом, — он криво ухмыльнулся, — вместе с этим миром.
Рей долго смотрела на него, а потом проговорила, глядя в глаза: