Вероятно, результаты октябрьского совещания радных панов по влияли на содержание грамоты и высказываний посольства Василия Тышкевича, отправленного в Москву 20 декабря 1558 г.48. Такой поздний визит литовского посла (напомним, что «опдсные грамоты» на приезд посольства были получены еще летом) можно объяснить, вероятно, также тем, что в Вильно ожидали результатов контактов со Стамбулом и Бахчисараем.
Посольство В. Тышкевича привезло в Москву предложение заключения вечного мира между обоими государствами как необходимого элемента перед подписанием антикрымского соглашения49. Это означало, что Москва должна была вернуть захваченный в начале XVI в. Смоленск и другие пограничные земли, а также отказаться от претензий на Киев и восточные земли ВКЛ. Короче говоря, ценой антимусульманского союза Вильно желало от Москвы отказа от ее главной внешнеполитической программы «собирания русских земель». В. Тышкевич заявил о перспективах совместной борьбы с Крымским ханством, что «и толко крымсково избыв, и вам не на ком пасти, пасти вам на нас»50. Тем самым ВКЛ показало свою заинтересованность в существовании татарского государства как сдерживающего фактора экспансионистских устремлений Московии.
В Москве не ожидали такого оборота событий. Реакция на литовские предложения была достаточно резкой. Их категорически отбросили, назвав «безлепицей». Литвины, в свою очередь, заявили, что без урегулирования двусторонних отношений заключение союза не имеет смысла Разумеется, под подобной формулировкой скрывалось желание отказаться от московского предложения по совместной борьбе против Крыма
11 марта 1559 г. литовское посольство впервые затронуло «ливонский вопрос». Обратим внимание на два момента Поводом для упоминания ливонской проблемы послужили акты насилия во владениях дальнего родственника Сигизмунда Августа рижского архиепископа Вильгельма, совершенные московскими войсками. Литовский господарь просил остановить военные действия, беспокоясь за безопасность Вильгельма и мир среди всех христиан51. Это свидетельствовало о неравнодушии Вильно к происходящему в Ливонии. Однако его проявление состоялось не в рамках межгосударственных отношений, а как забота о безопасности родственника Очевидно, в ВКЛ пока что не хотели выносить этот вопрос на официальный уровень.
Казалось, что в поведении литвинов произошла очевидная перемена. Но в Москве не хотели этого замечать, возможно, из-за их полуофициального подхода к делу. Литовские послы получили категорический ответ, в котором утверждалось, что, во-первых, ливонцы с давних пор подчинялись Московии, во-вторых, военные действия начались из-за нарушения обоюдных договоренностей и, в-третьих, московско-ливонские отношения больше никого не касаются. Не желая резкого обострения отношений с Литвой и вступления с нею в военный конфликт, Иван IV подтвердил обязательство сохранять перемирие до 1562 г.52. Однако проявленный послами интерес к ливонским делам вызвал обеспокоенность в Москве, хотя, скорее всего, там не были склонны думать, что в Вильно коренным образом изменят направление внешнеполитической активности.
Внимательное прочтение документальных текстов не оставляет сомнения в том, что на формирование внешней политики Московского государства в 1559 г. большее влияние оказывали причины идеологического свойства, чем прагматическое комбинирование в рамках реалий международных отношений. Иван IV чувствовал себя ответственным за исполнение миссии освобождения христиан от мусульманского притеснения. Знаки с небес уверяли царя в этом еще больше. Так, «видение» святого Николая-чудотворца в январе 1559 г. и последовавшее вслед за ним отступление крымского войска с московской территории (вскоре после получения сведений о присутствии Ивана IV в Москве, а не в Ливонии) связывались в единую логическую цепочку53. В Москве, наверное, в тот момент не ожидали набега крымских татар, поэтому во внезапном отходе неприятеля виделся результат заступничества небесных сил. Очевидно, это событие было рассмотрено в Москве как своеобразный символ, подтверждающий правильность активной антикрымской политики.
Погоня за крымскими татарами хоть и не принесла результатов, но выявила, что противник отступал в большой спешке. Пленные сообщили, что Крым не владеет достаточными силами для отпора внешним ударам. В Москве посчитали, что созрело время для решающего удара по ненавистному Крымскому ханству. На Крым были отправлены с войсками Д. Вишневецкий и Д. Адашев. Московское руководство даже не дождалось приезда литовских послов, чтобы выяснить, с чем они едут. Вероятно, в Кремле по-прежнему были уверены, что Вильно не откажется от идеи уничтожения «крымского гнезда».
Однако в марте 1559 г., во время переговоров с литовскими и датскими послами, оказалось, что расклад, сделанный в Кремле, несостоятелен. Литвины не только поставили невыполнимые условия для заключения антимусульманского союза, но и подняли «ливонский вопрос». Датские послы, прибывшие в Москву в марте 1559 г., выступили посредниками в этом деле54.
В Москве должны были понять, что ливонская проблема волнует не только ее, но и ближайших соседей. Оказавшись в новом для себя положении, московиты согласились принять предложение датчан, заключавшееся в следующем: царь останавливает войну на краткий срок, а в это время в Москву приедет магистр Ливонского ордена либо его доверенные лица с необходимыми полномочиями для признания своей «вины». При этом датчане являются гарантами приезда ливонцев. Заметим, что никакого официального перемирия с Ливонией не было заключено, как об этом часто повторяется в советских и новейших российских научных работах.
Любопытно, что предоставление перемирия ливонцам произошло уже после отъезда литовского посольства. Получается, что в Москве не учитывали возможность юридического подчинения Ливонии Литве.
Как-то не увязывается это «перемирие» с суждением, согласно которому оно было дано ливонцам в связи с обращением московитов к радикальному решению крымской проблемы. Отправление войска против Крымского ханства произошло в феврале 1559 г., когда еще не было отправлено назад посольство ВКЛ, а датские послы не прибыли в Москву. Заметим, о приезде датчан в Москве знали уже 29 января 1559 г.55. Почему в Москве решили воевать против Крымского ханства, не выслушав их предложений? Мыслится единственный ответ — там не осознавали, что ливонский конфликт постепенно перерастает в широкомасштабную войну с вмешательством третьих сторон. С прежним упрямством и упорством московские политики стремились покончить с крымской проблемой.
Уместным будет указать, что в начале 1560 г. московиты снова отказались от предложения крымского хана о примирении, заявив: «Толко царь (крымский хан. —А. Я.) оставит безлепицу, и будет чему верити (!), и царь и велики князь с ним помирится»56. Вскоре против Крымского ханства были возобновлены военные действия — заметим, в условиях непосредственного вмешательства Литвы в ливонский конфликт. Только 16 декабря 1561г. московское руководство высказало намерение пойти на примирение с южным соседом, выслав соответствующую царскую грамоту 57.
В историографии принято считать, что в решении остановить военные акции в Ливонии проявилась борьба различных политических группировок и внешнеполитических концепций58. Возможно, что это действительно так, но в любом случае московское руководство было недальновидно в своем решении. Это еще раз показало, насколько нездраво в Москве оценивали международную ситуацию вокруг Ливонии. Стремясь к ее подчинению, военные действия в первые годы Ливонской войны рассматривались как средство своеобразного дипломатического давления с целью принудить ливонское руководство признать московские правила двусторонних отношений.