Однако восстановиться после изматывающей круговерти страшных событий Рокотов еще не успел. На его вечно смуглом морщинистом лице впервые обозначились какие-то сероватые тени, а под глубоко посаженными глазами появились синеватые круги.
«Скверно выглядит, — подумал о нем полковник. — И вряд ли уже восстановится. Возраст не тот».
Вслух Козырев сказал:
— В принципе, не должен. В особняке два входа, и оба под нашим наблюдением.
— Какова последняя информация?
— Из дома последние три часа «объект» не выходил. Телевизор выключен, в особняке тишина. Скорее всего, лег спать.
— Спать? — Рокотов подавил зевок и глянул на часы. — Да… Самое время. Если честно, я бы тоже еще поспал часик-другой. В последние недели мне редко удавалось высыпаться.
«В последние месяцы, если быть совсем уж точным», — мысленно поправил «старика» полковник Козырев.
Полковник питал к своему шефу безоговорочное уважение, хотя считал, что должности своей Рокотов — в силу известных причин — уже не слишком соответствует. «Старик» быстро устает. А в последнее время, вняв советам врачей, стал повсюду таскать с собой флаконы с какими-то таблетками. По звуковому сигналу наручных часов Рокотов достает свои флаконы и, как послушный школяр, глотает две-три таблетки.
Определенно, «старик» уже не тот. А с флаконом таблеток в руке он выглядит просто жалко. «Впрочем, не мне судить», — тут же оборвал себя Козырев.
— Наши люди уже на месте? — осведомился Рокотов.
— Так точно, — ответил полковник. — Все уже дожидаются вас в кабинете.
Рокотов кивнул:
— Идем!
В кабинете генерала Рокотова царил полумрак. Шторы были плотно задернуты. Горели только четыре настольные лампы ни длинном столе, за которым собрались на экстренное совещание высокие чины из внешней разведки — генералы Зубов и Лямин, а также полковник Уколов. Генерал Зубов, руководитель отдела боевых операций, сидел в кресле вполоборота. Он всегда умел держаться элегантно, собранно и вальяжно одновременно.
Его заместитель, полковник Уколов, поглядывал на шефа слегка настороженно — впрочем, как всегда. Настенные часы показывали шесть часов утра.
Генерал Лямин, сутулый, худощавый, хрупкий на вид, с маленькими золотыми очками на тонком носу, руководил отделом внутренних расследований. Люди, знакомые с ним давно, знали, что за беззащитной внешностью скрывается человек жесткий, властный, требовательный и абсолютно бескомпромиссный.
Во главе стола сидел генерал Рокотов. Совещание проходило под его руководством, но в данный момент он молчал, внимательно глядя на полковника Уколова, говорящего с кем-то по телефону.
— Нет, — говорил тот в трубку. — Нет. Ни в коем случае.
Выслушав ответ, он сухо произнес:
— Нет, местные власти не информировать… Именно так. У нас времени нет ждать их разрешения… Что? — Несколько секунд Уколов слушал, затем сказал: — Я понимаю, что могут быть проблемы. Но это не должно вас волновать. Мы сами это как-нибудь утрясем. Это уже не ваша головная боль, ясно? Повторяю — абсолютная секретность… Да… Да, именно так. Удачи!
Уколов положил трубку на рычаг и повернулся к генералу Рокотову.
— Товарищ генерал, вызваны все наши агенты в радиусе двух тысяч километров от Валлетты, — доложил он.
— Звучит неплохо, — с мрачной иронией проговорил Рокотов. Помолчал, побарабанил сухими пальцами по столу, посверлил полковника взглядом и осведомился: — Это сколько же всего?
Уколов слегка потупил взгляд.
— Семеро, Владимир Тимофеевич.
Тонкие бледные губы Рокотова тронула еще более тонкая усмешка.
— Мощь, — саркастически проговорил он. — В доме у Шеринга есть охрана?
Уколов хотел ответить, но генерал Зубов сделал ему знак молчать и ответил сам:
— Пока не ясно, Владимир Тимофеевич.
— А когда будет ясно? — встрял в разговор генерал Лямин. — Когда на ваших семерых выйдут семьдесят?
Шеф отдела внутренних расследований говорил голосом тихим и немного пришепетывающим. Обычно, когда он что-нибудь произносил, у его подчиненных возникало ощущение, словно где-то рядом только что предостерегающе прошипела невзрачная, но ужасно ядовитая змея.