— Я имею право задать тот же вопрос, — издевался Габриель, загораживая дорогу и снимая с воротника ее куртки оборванные ветки плюща. – Но будет лучше, если я позову родителей, особенно маму. Ты бы знала, как она сердится. Ведь уже время... время!
— Ты этого не сделаешь, Гэб, — прищурилась Лана. – Ты же не хочешь быть предателем?
— Спорим, что сделаю? – с вызовом протянул брат. – Мама! Отец! Тут на кухне вас ждёт не дождётся сюрприз!
Вскоре на лестнице послышались торопливые шаги, звуки скрипящих ступенек и громкие недовольные голоса.
«Я попала», — обречённо подумала девушка, а вслух гневно сказала:
— Габриель, ты последняя сволочь! Предатель! Чтоб ты сквозь землю провалился, и я тебя больше никогда не видела!
— Взаимно, моя милая сестрёнка! – с наигранной вежливостью сказал старший брат, а потом жёстко добавил: — Тебе конец.
В этот момент на пороге кухни показались родители.
— Лана! Ты где всё это время была? Мы уже начали переживать! – раздражённо воскликнула леди Лангоф старшая, изящно вскидывая руки к груди. Истинная аристократка, она не изменяла привычкам даже в такой ситуации.. — Розальда нас уже заждалась!
— Благовоспитанной леди никуда ни в коем случае нельзя опаздывать, – прогремел голос отца.
Лана слушала, сжав челюсти, и иногда, когда голоса их становились особенно громкими, она зажмуривала глаза. Габриель, конечно же, сразу рассказал историю их неожиданной встречи, после которой тирада усилилась.
— Значит так, — нахмурившись, подвёл итог лорд Лангоф. – Сейчас ты, Лана, немедленно садишься в карету с мамой и едешь к миссис Розальде, вы и так уже много времени потеряли.
— Хорошо, пап, — согласилась она, понимая, что спорить было бы подобно самоубийству. – Ты придёшь на приём в институт?
— Да, — уже спокойно ответил тот, — мне необходимо сейчас во дворец, но к церемонии я должен буду успеть.
Лорд Лангоф задумчиво погладил бороду и отправился наверх по лестнице. Как только звуки его шагов утихли, леди Лангоф примирительно подняла ладони и промолвила:
— Лана, доченька, не будем больше ругаться. Немножечко опоздаем, — скорбно вздохнула, оглядев дочь с ног до головы, и сокрушенно покачала головой, — надеюсь, нашу очередь не отдадут кому-нибудь другому.
Было слишком заметно, что она успокаивает сама себя. Все женщины в этом городе терпеть не могли куда-либо поздно приходить. Их кредо было «Везде, всегда, вовремя». Лана не осуждала свою мать, ведь та вращалась в этом обществе, пропитывалась им. Девушку коробило только то, что от нее пытаются требовать того же самого, наплевав на ее желания и мечты.
До своей комнаты Лана так и не добралась. К главному входу ей пришлось понуро плестись следом за матерью через весь дом. На часах была половина третьего, да ещё и ехать десять минут. В общем, момент похода к портнихе оттягивался ненадолго, а потом Ланина учесть будет неизбежна.
«Будем считать, что мне повезло, — размышляла девушка. – По крайней мере, мне не сказали «наказана на столько-то дней». Наверное, из-за праздника, хотя праздник ли это?»
Глава 4
Роскошная карета из тёмного дерева с золотыми вставками неслась по улицам, бедные рабочие засматривались на блестящие стёкла, покрытые позолотой спицы, на дорогие занавески из красного бархата. Босоногие детишки бежали следом, показывая пальцами, и кричали:
— Мама! Смотри, какая красивая повозка! Я хочу такую же!
Встревоженные родители старались убрать своих ребятишек подальше и наказывали им не кричать вслед богатым господам. Ведь все они помнили, как такие прекрасные кареты беспощадно сбивали дорогих их сердцу малышей и даже не останавливались.
«Бедняги, — подумала Лана, — они такие кареты, наверное, и во сне видят. Неужели так было и так будет всегда, куда же смотрят наместник и король? Одни живут прекрасной жизнью, а другие точно такие же люди вынуждены смотреть и завидовать, а то и вовсе бояться. Не справедливо...».
С такими мыслями Лана прибыла к дому миссис Розальды. Белый с розовым фасад здания был украшен прямоугольными табличками с изображениями платьев, туфель, на некоторых были нарисованы иголка с ниткой. Девушка грустно вздохнула и толкнула стеклянную дверь с крупным колокольчиком на ручке.
«Это, наверное, для того, чтобы было неудобно открывать, — ехидно подумала Лана. — Чего это я разворчалась про себя, почти как старая бабка? Подумаешь, всю оставшуюся жизнь придётся носить кошмарные платья и улыбаться всем идиотски-вежливой улыбкой».
Внутри светлого помещения, пропитанного едким парфюмом, вдоль стен выстроились стойки с платьями. В углу был красивый кремовый диван для ожидающих гостей. Как только Лана тяжело опустилась на него, из противоположной комнаты выпорхнула маленькая, полненькая тётенька в ярком оранжевом платье, в туфлях ядовито-зелёного цвета и с ослепительно белым чепчиком на седой голове.
— Анита, дорогая! Как я рада тебя видеть! – запищала старушка и бросилась целоваться с леди Лангоф.
Лана, чтобы её не заметили и не зацеловали, поспешно поднялась и спряталась за огромную стеклянную вазу в человеческий рост. Сделала вид, что рассматривает картину на стене.
«Какой кошмар», — подумала она как о картине, так и о предстоящем разговоре.
— Здравствуйте, Розальда! Вы прекрасно выглядите! – в свою очередь ответила Ланина мама, звучно чмокая в обе щёки приятельницу.
— Благодарю, милая, – весело отмахнулась старая женщина. – Неделю назад ты упоминала о том, что твоей дочурке нужно платье на приём. Я так долго не видела мою маленькую Ланусичку, — продолжала щебетать портниха. – Она, наверное, уже ого как выросла?
«Ну вот, — обиделась «Ланусичка», — дожили».
Тут взгляд юрких серых глазёнок старушки упал на Лану, отражение которой она увидела в зеркале. Ротик её расплылся в сладкой жабьей улыбке, брови поползли наверх:
— А вот и наша принцесса. Иди ко мне Ланушка, я тебя расцелую.
«Только без рук и не надо мне сюси-муси делать», — пояснила ей про себя девушка и, видя суровый мамин взгляд, повиновалась и разрешила мисс Розальде поцеловать её один раз.
— Да ты уже настоящая невеста, Ланочка! – восхитилась та. – Анита, у вас должен быть жених для такой красавицы, есть кто-нибудь на примете, а?
— Конечно, дорогая. Наш избранник – Хэйвард Фринверт. Он замечательный юноша! Такой учтивый, милый, умный, хорошо относится к Лане, а главное у его семьи огромное состояние. Они просто созданы друг для друга! Почему бы и нет?
«Что? – ошеломлённо подумала Лана. – Этого не может быть!».
— Ах, Хэйвард! Да, да, это будет замечательная партия. Не упустите этот шанс. Знаете, мои душеньки, мне леди Отрис, которая у меня кружева на прошлой неделе покупала, сказала, что у Фринвертов на юге кто-то из дальних предков умер. Им досталось целое имение на несколько сотен тысяч!
— Да ты что! — восхитилась Анита Лангоф. — На несколько сотен тысяч?! Это же целое состояние. Интересно, интересно...
«Кошмар, — с отвращением подумала Лана. — Их даже нисколько не тронуло, что умер человек, который в жизни, возможно, сделал что-то прекрасное, кому-то помог. И вообще, вместо того, чтобы отдать ему должное, они думают о его деньгах».
Женщины побеседовали на разные житейские темы. В конце концов, леди Лангоф спохватилась и поспешила сказать Розальде:
— У нас не очень много времени, дорогая. Может быть, приступим к делу? Лана, иди сюда, мы подберём тебе самое лучшее платье.
Лана с опаской приблизилась к матери, та осмотрела фигуру дочери придирчивым взглядом и повернулась к старушке.
— Вы такая худая, юная леди Лангоф! — испуганно заухала, как сова, Розальда. — Нельзя же так, вы посмотрите на остальных леди — они все такие кругленькие, а вы? Кожа да кости. Анита, вы её совсем не кормите ?
— Да что за глупости, милая моя. Она просто слишком много времени проводит за активными занятиями. Я ей уже не раз говорила, что это не модно и даже дурно для леди высшего света. Мы ничего не можем с ней поделать, — строго глядя на стройную, гибкую фигуру дочери, сказала Анита Лангоф. — Но не будем об этом, в институте у неё не будет так много свободного времени, поэтому надеемся, что там ее перевоспитают и выбьют всю дурь из головы.