Мою ночёвку вне дома предки не отследили, они устроили двухдневный отходной банкет. На нём были все приятели и знакомые, кроме дяди Васи. Он лежит в больнице. Его последний рейс оказался сложным, зимник не хотел отпускать Василия. В караване сломался один из тракторов, завгар остался его чинить, а остальные трактора уехали, пообещав прислать подмогу. До пункта назначения и оставалось то всего ничего, километров пятнадцать. К вечеру помощь должна была придти, но случилась пурга и вездеход приехал только через двое суток. Трактор был починен, но дядя Вася пылал от высокой температуры, сильное воспаление лёгких. Впрочем, ничего уж очень страшного не случилось, больного быстро эвакуировали вызванным вертолётом. Полежит ещё недельки две в больнице и выйдет долечиваться домой, под крыло Симочки. Та каждый день носит ему пироги и плюшки.
Наши контейнеры, мой с машиной и родительский с вещами, отошлёт Миха. Коля Ким ему поможет, а Зинкин отец проследит за ними по пути следования. После устроенной сделки с икрой я у них в авторитете.
У поселковых пацанов мой авторитет тоже поднялся после статьи в “Камчатской правде” о докладе. Сейчас у них идут гнилые тёрки на тему Подснежника. Считать его стукачом или жертвой обстоятельств? Казалось бы, вам то оно зачем? Но парни не могут спокойно жить, хотят разобраться. Блатные романтики, без мата про них не скажешь.
Хорошо, что я ухожу от мелких местечковых проблем к серьёзным делам в Москве.
Никогда не забуду, как отчим выпил перед трапом с остающимися друзьями стакан коньяка, поднялся к люку, вдруг обернулся, выкинул за борт свою дорогущую ушанку и закричал: “Камчатка! Прощай навсегда!”