– Ой, да он просто неженка! Вот кто он такой, – говорил ее отец. – Ходит за тобой всюду, как ягненок за матерью.
В эту зиму Кейт сильно простудилась, у нее болела грудь, и Бет не ходила в школу, чтобы помогать по дому. Погода была ужасная, выпало много снега.
– Тебе не следует выходить на улицу, – сказал ей отец. Я не хочу, чтобы ты простудилась, как твоя мать. Оставайся дома в тепле.
– Но я хочу повидать Сайласа.
– С ним все в порядке, я позабочусь о нем, не беспокойся!
Когда наконец Бет появилась на выгоне, ее пони там не было.
– Куда он подевался? – спросила его Бет.
– А? Кто? Сайлас? О, я отослал его на дальнюю ферму. Для него здесь слишком холодно, ему лучше сейчас побыть в закрытом помещении.
– На какую ферму? – спросила его Бет.
– Она дальше к югу, по дороге к Тиэл-Хаус. Там ему будет тепло.
– Когда ты его отправил?
– Пару недель назад, а может и три недели назад. Я точно не помню.
– Его больше здесь не будет, так? – продолжала спрашивать Бет. – Ты его продал? Он больше сюда не вернется? Признавайся.
Отец разбрасывал сено для лошадей, делая вид, что совершенно поглощен этим занятием. Он вздыхал и отдувался. Бет упорно стояла и ждала его ответа. Наконец отец повернулся к ней лицом и оперся на вилы.
– Мне пришлось это сделать, – сказал он. – Лекарства для матери стоят дорого, а за Сайласа мне предложили много денег. Он в хороших руках, один парень купил его в подарок сыну.
– Ты должен был сказать мне об этом, – заметила Бет.
– Я надеялся, что мне повезет и я успею купить тебе другого пони к тому времени, когда ты снова придешь сюда. Я тебе его обязательно куплю, вот увидишь! Поверь мне!
– Нет, – ответила Бет. – Мне не нужен другой пони! Нам это не по карману! Только богатые фермеры могут покупать пони для своих детей.
– Бет, я ничего не мог сделать. Ты понимаешь меня, не так ли?
– Я понимаю, – сказала Бет и отправилась домой. Сначала она сильно разозлилась, потому что знала – отец не покупал ничего такого особенного для матери. Но по мере того, как проходило время, уныние отца смягчило ее злость. Взрослый мужчина не должен отчитываться перед ней за свои решения. Ей не хотелось, чтобы он «подлизывался» к ней, стараясь вернуть себе ее расположение.
– Эй, Бет! Ты не хочешь поехать со мной на ярмарку в следующую пятницу? Я куплю тебе имбирных пряников или платок. Нет, я куплю тебе бусы!
– Мне ничего не нужно.
– Не понимаю, почему нет. Мне кажется, я должен тебе парочку шиллингов, потому что тайком продал Сайласа.
– Оставь это, я же не плачу!
– Да, ты у меня молодец, никогда не плачешь от обиды. Но может, мы съездим к Генри Меппу, чтобы ты покаталась на его Боксере? Тебе понравится. Ты и Боксер старые друзья!
– Нет, – сказала Бет. – Я уже слишком большая, чтобы сидеть на ломовой лошади и показывать свои ноги. Все нормально, не беспокойся обо мне. Я всем довольна.
Каждое утро перед школой Бет ходила за водой. Однажды в октябре, пока она ждала своей очереди к колонке, мимо проехал в двуколке дед Тьюк, и Фредди Ловаж, отец которого работал у него в мастерской, перестал качать воду и почтительно приветствовал старика.
– Вон твой дед, – сказал он Бет. – Почему ты не присела перед ним?
– Ха! – воскликнула Бет. – Я лучше сделаю реверанс перед ведром с водой или перед гусями миссис Мерри.
– Мне кажется, твой отец дурак, что порвал отношения со стариком, – сказал Фредди. – У старого мистера Тьюка дела идут будь здоров, там, в Коббсе.
– Ну и что, а у моего отца полный порядок с лошадьми.
– Лошади, – заметил Фредди. – В этих играх с цыганами нет настоящих денег!
– Мой отец сам себе хозяин! Ты не можешь сказать того же о своем отце, Фредди Ловаж.
– У моего отца в руках настоящая специальность, – ответил ей Фредди.
– Тогда передай ему, чтобы он меньше совал нос в дела других! – парировала Бет. – Давай побыстрее набирай воду. Я не собираюсь ждать здесь целый день.
Когда она вернулась домой, отец чистил сапоги на крыльце.
– Я слышал, как ты отчитала Фредда. Ты поступила правильно, дочка. – Джон взял ведра и отнес их в кухню. – Я не стану вечно работать с лошадьми на общем выгоне. Нет, нет, ни за что! Когда-нибудь у меня будет клочок собственной земли, я выстрою конюшню и тогда стану разводить породистых коней.
– На какие деньги ты собираешься покупать землю? – спросила Кейт. – На пуговицы для рубашки или на крышки от бутылок?
– Для этого дела лучше подходят деньги, – сказал Джон. – Мне нужно немного удачи, чтобы подтолкнуть меня вперед.
– Удачу не ищут на скачках в Чепсуорте.
– Скачки? Кто говорит о скачках? Женщина, я еду на ярмарку. Мне казалось, что тебе это ясно.
– И поэтому ты так прихорашиваешься?
– Между прочим, там есть парочка лошадок, на которых бы я сегодня поставил. Давайте выберем – Руфус или Быстрые Деньги?
– Я бы выбрала Надежное, если они у тебя в кармане.
– Бет, какую лошадь ты выбрала?
– Руфус, – ответила Бет. – То, другое имя просто должно принести неудачу.
– Тогда пусть будет Руфус, и если он хорошо себя покажет, нам улыбнется успех.
Он достал из кармана крону и дал ее Бет, чтобы та поцеловала ее на счастье.
– Если нам повезет, то после двух часов мы станем на пятнадцать фунтов богаче. И когда-нибудь я смогу выводить лошадей, которые станут известны во всех трех провинциях. Да, так будет когда-нибудь! Вот увидишь!
В тот же день он погиб от удара копытом жеребца, которого он купил в Чепсуорте. Его тело нашли на выгуле в Хантлипе и принесли домой пастухи. Они сказали, что Джон, видимо, умер сразу. Его глаза были широко раскрыты, а на затылке зияла огромная рана.
Бет услышала об этом, когда была в школе, и сразу же побежала домой, хотя на улице бушевал сильный дождь. Кейт сидела в темной кухне и раскачивалась взад и вперед, крепко обхватив себя руками. Она просто вцепилась кистями рук себе в плечи. Казалось, она даже не заметила, когда в кухне появилась Бет. Но стоило ей протянуть руку и почувствовать, что девочка промокла насквозь, она сразу очнулась, поднялась со стула, начав ругать дочь.
– Тебе нужно быстро переодеться! Прямо как мокрая крыса! Почему ты не подождала, а бежала сюда под проливным дождем?
Бет сотрясала сильная дрожь, хотя она уже стояла голой у огня. Быстрыми движениями она крепко вытерлась грубым полотенцем и быстро переоделась в теплую чистую одежду. То, что ей было тепло, почему-то вызвало у нее чувство вины: когда она бежала по дождю, ей казалось, что теперь уже будет все равно. Но оказалось, что ее плоть реагировала по-другому: она была рада снова оказаться дома, в тепле. Быть живой – хорошо.
Кейт зажгла лампу, и ее лицо, когда она нагнулась к лампе, внезапно показалось очень старым. Морщинки у рта стали такими глубокими, и их было слишком много. Она начала суетиться – задернула занавески, поставила на огонь чайник, подогрела заварочный чайник и заварила чай. Но время от времени она останавливалась и глядела перед собой злым и обиженным взглядом, потом вздрагивала и произносила:
– Я рада, что его нашли до дождя, мне бы не хотелось, чтобы он лежал под дождем, весь в грязи. Позже она сказала:
– Священник Уиздем очень добр. Он приказал, чтобы твоего отца отнесли в церковь.
Бет спросила:
– А что стало с лошадью?
– Они поймали жеребца и поместили в загон. Мне кажется, что его постараются продать… если найдется такой сумасшедший, что купит это чудовище.
– Там еще где-то есть кобыла. И седла, и уздечки… и еще что-то.
– Да, мне нужно поговорить с пастухами. Может, они помогут нам все это продать. Бог свидетель, нам понадобится каждый пенни.
– Приходила Квини Ловаж, она спрашивала – станем ли мы заказывать гроб отца в Коббсе. Я ответила «нет», я предпочла иметь дело с мастером из Чепсуорта.