Всякое познание мотивировано социальными интересами, выражает обусловленную точку зрения, и в этом смысле существует"…только перспективное "познавание"…" [16]. Не существует замкнутого в себе социологического мышления, из самого себя логически обосновывающего закономерность своих имманентных представлений. Теоретическое мышление обусловлено наличной жизненной ситуацией мыслителя: "за каждой теорией стоят аспекты в(дения", присущего определенной социальной позиции [17, с. 108]. Поэтому социальный мир протеичен: он никогда полностью не выявляется социологическим исследованием. Социологическая теория не может охватить его весь, целиком, но фиксирует лишь отдельные ракурсы, открывающиеся с неизбежно частичных точек зрения, а «тотальность» или "всеобщий вид" ускользает, — как храм Василия Блаженного: "…На соразмерном основании вознеслось здание, симметрию которого не увидишь ни с какой стороны. Оно все время что-то скрывает…" [18].
Социологическое мышление не есть sui generis, условие собственной возможности, хотя бы в силу того, что тематическая действительность любого предмета социологического познания фундируется его не-тематической возможностью. Правомерно рассматривать социологическое сознание не как коррелят эмпирического явления, а как факт самой являемости социального мира или «открытости» социальной реальности. Порождающей структурой, которая определяет социологическое мышление и благодаря которой ему вообще может быть что-то непосредственно дано, открыто является бытийственное, практическое отношение агента к социальному миру, располагающееся «до» или "по эту сторону" интенционального отношения.
Социология начинается с наблюдения, принимающего все таким, "как оно есть", но мы знаем, что такое начало является результатом. Социологически это означает, что агент повинуется социальному миру, признает данный мир единственно возможным, поскольку в процессе фило- и онтогенеза его когнитивные структуры оказались объективно увязаны с социальными.
Любая теория неизбежно основывается на дорефлективных нететических тезисах, поскольку социолог открыт миру, практически считается с ним, хочет он того или нет. Эти нететические тезисы, которые не мыслятся как собственно концептуальные суждения, выражают доксу — отношение основополагающего непосредственного принятия действительности, служащего основанием любого другого отношения к ней (см.: [19, с. 37]).
Докса есть ансамбль непосредственных (в том числе, неинтенциональных) отношений агента с социальным миром, который может быть с некоторой долей условности истолкован как весьма специфическая форма познания, выраженная в неэпистемическом опыте. Докса отнюдь не выпадает из сознания, но всегда оказывается запредельной суверенному разуму. Жизненно-практический (включая допредикативный, нерефлективный) опыт дает социологу нечто, недостижимое теоретически. Рефлектируя над жизненно-практическим опытом, исследователь нередко искажает его, рационализируя нерациональное, придавая черты «постсовременности» архаике и т. д. Для того, чтобы получить действительно научное знание о социальном мире, необходимо реконструировать донаучное "неявное знание" во всей полноте и сложности его структуры. Поэтому социология не существует «как-строгая-наука», открывающая абсолютную истину вне зависимости от доксического опыта ее агентов, будь то рафинированные интеллектуалы, "красные профессора" с рабфаковским прошлым, андроиды или марсиане.
Неэпистемический опыт социального мира нельзя растворить в разуме. Между предельными понятиями социологической теории и предпонятиями49 и первичными ориентациями доксического опыта, на которые она эксплицитно или имплицитно опирается, существует отношение соучастия. Это отношение задает горизонт, в котором изначально движется социологическое исследование.
Не существует "чистого субъекта", данного "до и отдельно" от социальных отношений. Социальный агент не рождается трансцендентальным субъектом, и прежде чем приступить к феноменологической редукции, он вынужден интериоризировать социальные отношения в процессе социализации, производить практики, участвовать в социальной коммуникации и т. п. Агент не может познавать социальный мир, находясь вне доксического отношения на правах бестелесной, несоциальной, внепрактической и внеязыковой сущности. Коль скоро доксический опыт — опыт социальных различий, то самое чистое мышление о сущих социального мира будет стигматизировано его элементарными структурами, изоморфными структурам социального порядка. Доксический опыт формирует для всех других видов социального опыта (и, быть может, не только социального), во-первых, базовую систему различий, неразрывно связанную с легитимными социальными различиями, принятыми категориями социальной перцепции. Во-вторых, он обусловливает такие имманентные любому опыту структуры, как способ синтеза и форма отождествления [социальных предметов]. Прежде чем стать предметом социологии, докса выступает ее условием.
Практики как бытийственные структуры открыты в сущностной связи с открытостью социальной реальности. Доксическое отношение выступает необходимым элементом бытийственной конституции социального агента. Оно не эмпирически-историческое (познавательное) a priori в смысле Э. Кассирера или К. Хюбнера, а конститутивное a priori социальных практик. Доксический опыт как опыт социальный, опыт тела, практик и т. д. не может быть представлен как всего лишь модификация опыта чистого сознания или познания50. Скорее наоборот, опыт чистого сознания является частным случаем доксического. Но эта первичность [доксического опыта по отношению к опыту чистого сознания] не предполагает, что доксический опыт непременно обусловливает опыт чистого сознания, а сам есть нечто необъяснимое, принципиально необъективируемое. Напротив, мы полагаем, что доксическое отношение объяснимо, постижимо, прояснимо, хотя бы уже в силу того, что доксический опыт осознается как нечто отличное от опыта чистого сознания все же самим сознанием. Доксический опыт отнюдь не есть некий абсолютный или суверенный опыт. Будучи изначальным во времени (первичнее структур интенциональности) и открытым, непредметным и предпонятийным опытом социальных различий, дающим агенту "первичные ориентации" в социальном мире, пред-понимание (Vor-verstandis), доксический опыт является условием действительности любого осознания социального мира51. Но не более того. То есть доксический опыт выступает условием действительности, а не порождает опыт чистого сознания. Первичность (во времени) доксического опыта заключается в том, что он воспроизводит и производит основную систему социальных различий, обосновывающую и служащую предпосылкой для всех остальных форм социального опыта, включая философский, поскольку философ — вне зависимости от того, что он сам об этом думает тоже является социальным агентом.
Трансцендентальный субъект Э. Гуссерля как источник всякого конституирования располагается над социальным миром: между ним и объектами нет причинно-следственных отношений. Такой субъект есть ничто. Ничто, в свою очередь, подобно бытию, поскольку в них обоих нет сущего, они "онтологически отличны" от него [20]. Гносеология, субъектом которой выступает ничто, совпадает с онтологией. (Присутствие овеществляет ничто, представляя относительное и изменчивое онтическое как абсолютное и всеобщее в онтологическом горизонте.) Напротив, социальный агент есть вещное и обусловленное вещами сущее социального мира, поэтому он имеет внутреннее основание, и его гносеология не может быть сведена к онтологии. Следует ли отсюда, что доксический опыт может быть релевантно выражен в эпистемологических схемах? Нет. Поскольку доксический опыт не есть только познание, он не может быть целиком категоризирован: не умещаясь полностью "внутри гносеологии", он выходит в онтологию. Доксическое бытийствование-в-социальном-мире есть там-и-уже-бытийствование, для которого эпистемологические потенциальные горизонты осознания и открытости опыта преображаются в первичное по отношению к познающему сознанию "онтологическое объяснение" живущего-в-социальном-мире присутствия агента. Существование "онтологического объяснения" указывает на изначальную захваченность социального познания доксическим отношением. Первичные структуры доксического отношения суть первичные структуры социологического объяснения ("онтологическое объяснение" как предобъяснение), а опыт практик, социальный опыт предшествует любому возможному социологическому опыту.