Главковерх сразу берет быка за рога:
– Соратники, мы собрали Вас с тем, чтобы обсудить один крайне важный вопрос. Как Вы все знаете, практически сразу после разгрома Франции и наших побед в Китае, по инициативе Адольфа Гитлера, правительствам Великобритании и Японии были предложены весьма гуманные условия мирного соглашения.
Тут Верховный несколько грешит против истины. Условия были ну, скажем так, не совсем гуманными. Собственно говоря, это были условия Версальского договора только направленные на Британию и Японию. Они должны потерять все что есть: колонии, флот, большую часть производства, уплатить огромные контрибуции. Правители пойдут под суд. Хотя, простых людей это бы, конечно, спасло…
– Но плутократы, не желают выпускать власть из рук и отказываются признавать, что эту войну они проиграли. Сейчас вопрос об окончательном разгроме Британии принципиально уже решен. Соратники Шапошников и Василевский, – короткий кивок в сторону названных, – вместе с германскими союзниками занимаются проработкой плана вторжения. Но, соратники, – он прищуривается и смотрит на нас долгим, "давящим" взглядом, – я полагаю всем понятно, что первыми на территорию нашего извечного врага – Англии, первыми в ее столицу и теми, кто захватит их жидовских правителей, должны стать русские!
Ну, вот, теперь все ясно. Будет создано некое специальное подразделение, часть, я не знаю – дивизия, бригада, может быть корпус… Кстати, судя по чинам собранных офицеров – именно корпус. Но флотские?!
– … Поэтому, нами решено создать амфибийный корпус специального назначения…
Я прав! Приятно, черт возьми, ощущать себя самым умным!
– Корпус будет состоять из амфибийной мотострелковой бригады, танковой бригады прорыва, воздушно-десантной бригады особого назначения, разведывательного батальона, штурмового авиаполка, дивизиона реактивной артиллерии, дивизиона легких кораблей поддержки, транспортно-десантной авиадивизии и десантной флотилии.
Какое интересное соединение! А как же: "В одну упряжку впрячь не можно вола и трепетную лань?"
– По проведенным расчетам такой состав корпуса был признан оптимальным для тех задач, которые Вам предстоит решать. Соединение необычное, и потому Вам, соратники, предстоит провести серьезную подготовку, чтобы добиться слаженной и четкой совместной работы. О том, как готовятся к высадке наши союзники, Вас проконсультируют командир танковой бригады прорыва Всеволод Львович Соколов, который был инструктором в ударной дивизии СС "Викинг" и командир воздушно-десантной бригады Александр Иванович Родимцев, бывший офицер-инструктор итальянских парашютно-десантных частей.
Как Вы все понимаете, подготовка Вашего корпуса носит строго секретный характер. Поэтому я прошу извинения у соратников-москвичей, но, к сожалению, посещение дома отменяется…
Как отменяется? А вещи, а Танкист?! Я без своего кота воевать отказываюсь!!!
Генерал-воевода вставляет свое слово:
– Просим извинить, соратники, но нам пришлось Вас немного обмануть. Ваши вещи находятся в кремлевской гостинице, где вы и проведете ближайшие три-четыре дня.
– А сейчас, – снова говорит Кутепов, – мне хочется представить всем присутствующим командира амфибийного корпуса специального назначения, генерал-лейтенанта Горбатова.
Наш комкор – широкоплечий мужичина, с костистым и неприятным лицом, на котором застыло какое-то палаческое выражение. Похоже, что мы с ним намаемся… Стоп! А что это у тебя, соратник … виноват, господин генерал-лейтенант, значка партийного не видать? Хотя постойте-постойте, это какой Горбатов? Это не тот ли, которого по приговору Святейшего Синода?!… Ну, точно – это ж его, после смерти Корнилова… за участие в заговоре генералов!!!
М-да, держись теперь, соратники. Этот зверюга носом землю рыть будет, чтобы только опять в монастырь не загреметь!
– Военным комиссаром амфибийного корпуса специального назначения был рекомендован генерал-лейтенант Вашугин.
Оп! Маска-маска, я тебя знаю! Это ж Николай Николаевич, он у нас в Академии "Теорию патриотизма" читал. Ну, это неплохо, у меня по патриотизму двенадцать было…
– А корпусным иерархом рекомендован архимандрит о. Тихон.
Понятно. А гемма наперсная, ого! именная гемма-то, изумрудная, в золотой оправе. А именная гемма – это как Герой России. Вот вам и корпусной иерарх.
– Я полагаю, – говорит Александр Павлович, – что теперь соратникам необходимо познакомится друг с другом. Поэтому предлагаю перерыв. Через час соберемся вновь и обсудим задачи корпуса уже конкретней…
Полковник Всеволод Соколов. Ноябрь 1940. Эстляндия
На дюнах ревут танки. ЛК-13 прошли уже метров на шестьсот вперед, но громоздкие ЛК-7 застряли в песке. Размотанные дорожки из проволочной сетки помогают слабо. А по циферблату секундомера неумолимо бежит стрелка. Ну, обезьяны страховидлые, я вам сегодня на разборе устрою незабываемую встречу с Кузькиной матерью!
– Щаденко, полный вперед! Никольский, связь!
И уже в микрофон!
– Орел! Орел! Я – Утес! Немедленно вернуться и взять по двое "соколов" на буксир! Сокол! Сокол, твою мать! Перестань песок копать! Разложить дополнительный слой дорожек!
В шлемофоне отзываются комбат-два капитан Сенявин – Орел и комбат-три капитан Савчук – Сокол. Одновременно с ними в передачу вклинивается комбат-раз подполковник Рубашевский – Беркут, спешащий отрапортовать, что поставленную задачу выполнил успешно. Я посылаю его на следующий рубеж. Рубашевскому хорошо: в его батальоне тяжелых танков нет и в помине, зато имеется рота плавающих Т-40, которая и выскочила на берег первая и дождалась подхода остальных танков батальона. ЛК-13 по песку идут относительно спокойно, в отличие от Т-34М, которые были у нас сначала. У 13-х "Корниловых" гусеницы пошире, потому-то я и вопил в штабе благим матом, пока не получил то, что требовалось… Черт побери, время идет, а четвертый батальон даже не начинал высадку!
– Кречет, Кречет! Я – Утес! К берегу! Аппарели опустить. Орудия – к бою! Приготовиться к отражению возможной контратаки противника!
Десантные суда подходят к берегу. Носовые сходни откинуты, башни ищут цели. Хвала небесам, здесь все в порядке.
На берегу срочно раскатывают рулоны сетки, и, грохоча дизелями, танки Орла начинают буксировку. Медленно, но верно громады седьмых "Корниловых" ползут по пляжу и дюнам.
– Сокол! Веди своих след в след!
Тяжелые танки вылезают на гребни дюн и останавливаются, застыв как несокрушимые форты. Впрочем, если у "томми" не появится чего-нибудь, способного пробить 12 см лобовой брони, то эти форты и впрямь несокрушимы. Кречет начинает высадку. Медленно, медленно…
Последние танки проходят пляж, и полк собирается в три батальонные колонны, прикрытые боевым дозором Рубашевского. Хорошо, учения окончены.
– Учения окончить! Двигатели глуши! Комбаты, ко мне!
Ко мне торопятся четверо офицеров. Наша бригада – четыре батальона, 204 танка. Все батальоны смешанного состава. В первом батальоне рота легких танков и две средних, во втором и четвертом – две роты средних и рота тяжелых, в третьем – рота средних и две роты тяжелых.
– Значит так. Рубашевский – удовлетворительно. Бремер – удовлетворительно. Сенявин и Савчук – плохо, соратники, очень плохо! Вы что, Навуходонсоры необъятные, не соображаете, что "семерки" в песке вязнут? Двенадцатый раз высаживаемся и двенадцатый раз Вы, имбецилы, увязаете в дюнах! Прошу заметить, что это еще нам не оказывают сопротивления. А если бы оказывали? Вы еле-еле уложились в норматив! Почему Рубашевский и Бремер могут перекрыть норматив на двадцать две минуты, а Вы, верблюды беременные, только-только две с половиной минуты отыграли?! В общем, так, Савчук: сегодня своим можешь сказать, что если они не научатся быстро и ровно разматывать дорожки, то я Вам, баранам вислозадым, найду службу поспокойнее. Севморпуть охранять. Сенявин, крокодил ты, архиерейский, это и к тебе относится!…